Валерий Воскобойников - Утренние прогулки

Все знали, как меня зовут, приглашали к себе играть. Даже из первого отряда со мной здоровались.

Я шел мимо первого отряда, а они играли в волейбол.

— Иди к нам в круг, — сказали они мне.

Они все были выше меня, наверно, в два раза, но я все-таки встал.

— Куда ему, еще голову оторвем мячом, — сказал тот, кто был рядом.

— Вставай, вставай, пусть учится. Это же Колька Кольцов.

— Колька Кольцов? — удивился тот, который был рядом. — Тогда пусть встает. Я не знал, я тогда был в изоляторе, когда он штурмовал мачту.

У нас в отряде была противная девчонка. Она всех передразнивала и целый день приставала к Свете. Ее звали Ленка.

Мы шли строем к соседнему лагерю играть в футбол и разговаривали со Светой про домашнюю жизнь. А сзади шла Ленка и влезала в наш разговор.

— А по Барри я как соскучилась! — сказала Света.

— Врешь ты все. И собаки у тебя нету этой… серебрена, — опять влезла Ленка.

— Не серебран, а сенбернар, — поправила Света.

— Все равно врешь, целый день с утра до вечера рассказываешь, рассказываешь.

— А я не тебе рассказываю.

— А ты не ври. Врунья ты, вот кто. Барри какого-то выдумала.

Я все хотел повернуться и сказать, что Барри есть и Света не выдумывает ничего, но молчал, потому что они спорили сзади меня и это был не мой разговор.

— Коля знает, он подтвердит, — вдруг проговорила сама Света. — Правда же, Коля?

— Правда, — сказал я. — Есть Барри. Вот такая огромная собака, сенбернар. Собаке из этой породы даже памятник во Франции поставили, в Париже.

— А ты-то откуда знаешь? — спросила Ленка. — Ты ей слуга, что ли, — все за ней повторять.

— Мы рядом живем, поняла? — ответила Света. — А Барри еще на вокзале был, провожал меня, вместе с папой.

— И не рядом. Если бы рядом — вы бы в одной школе учились, а так — в разных. Я все слышала, как вы про свои школы говорили.

— Не рядом, а близко, — поправил я. — Меня Барри даже из озера вытащил. Я чуть не утонул, а он — вытащил.

И хоть все было тогда по-другому — Барри, наоборот, меня толкнул в озеро, — но Ленка сразу поверила и перестала спорить.

В этот день наш первый отряд был в походе, и мы играли в футбол против старших ребят из чужого лагеря. Но мы держались крепко.

Я был в защите.

Они думали, что будут бегать быстрее нас и наколотят нам голов.

Но у нас на воротах стоял Евдокимов. Он ловил любой мяч, кувыркался, взлетал, падал, и счет оставался 0:0. Мы тоже гонялись изо всех сил, хорошо еще — солнце светило в глаза не нам, а команде чужого лагеря. Во втором тайме мы поменялись воротами, но солнце было уже сбоку.

Под конец мы здорово устали, и вражеская команда тоже устала.

Но тут Корнилов крикнул нам:

— Вперед! Идет последняя минута, вколотим дылдам гол!

И мы повели мяч. Мы бросились в атаку все, оставалась последняя минута. Мы были уже у вражеских ворот и уже ударили по воротам. Но мяч отлетел от штанги, и чужая команда перебросила его на нашу половину поля.

Я бросился изо всех сил к мячу. И так получилось, что мяч прикатился прямо ко мне. Я держал мяч, но меня окружали только враги, они плотно обступили меня. И я решил отдать мяч Евдокимову. Я ударил по мячу так, чтобы перебросить его через головы врагов. Но мяч полетел неожиданно совсем в другую сторону, не туда, где стоял Евдокимов в боевой готовности. Я еще надеялся, что мяч от штанги отскочит. Но он пролетел мимо Евдокимова и влетел в наши собственные ворота. И сразу судья просигналил о конце игры.

— Гол! Гол! — закричали наши враги.

Они хлопали в ладоши и обнимали друг друга.

— Не считается, — пробовал спорить наш капитан Корнилов. — Мяч полетел в ворота, когда игра уже кончилась!

Но его никто не слушал, даже наши болельщики.

Так получилось, что в последнюю секунду матча я забил гол своей родной команде.

Я шел опустив голову и ни с кем не хотел разговаривать.

— Ему бы только по столбам лазать, — сказали сзади меня. — Обезьяна. У него, наверно, хвост растет.

— Ты, обезьяна! — крикнули мне. — Ты что, ослеп, когда по своим воротам бил?

И тут вдруг за меня заступился Корнилов.

— А сам-то ты — всю игру ходил как инвалид, — сказал он. — Кольку будешь дразнить — во тебе будет.

А мне стыдно было даже идти вместе со всеми.