Кеннет Оппель - Локомотив «Бесконечный». Последний костыль

– Вот, это должно подойти. Уилл взял одежду.

– Но это… костюм клоуна.

– Вообще-то помощника клоуна.

Глядя на джинсовый комбинезон, Уилл заметил, что штанины были короткими. На манжетах белой рубашки красовались оборки, рукава были вздуты.

– Будешь походить на пирата, – пообещала девушка, хитро сверкнув глазами. – Ты что, никогда не хотел быть пиратом?

Уилл не стал говорить, что всю жизнь только и мечтал об этом.

– Вон там, кажется, есть нормальная рубашка. Она не подойдет? – спросил он.

– Ну, если хочешь, – пожала плечами Марен. – Тебе еще ботинки нужны.

Порывшись в стоявшей на полу коробке, она выудила пару громадных белых ботинок вдвое больше ног Уилла.

– Вот.

Уилл посмотрел на них в немом отчаянии.

– Это уж точно клоунские ботинки.

Марен расхохоталась – на удивление громко для такой худышки.

– Ну, вот такие еще есть, – сказала она, вытянув пару обычных черных ботинок.

Уилл с благодарностью взял их. Из другой горы одежды Марен без намека на стеснение выбрала ему носки и трусы. Смутившись, мальчик отвернулся, чтобы она не увидела, как он покраснел.

– И вот еще, – сказала Марен и протянула Уиллу его зуб сасквоча.

Он взял его и почувствовал, что он источает тепло, как будто лежал в ее кармане долгое время.

– Спасибо.

– Я его вроде как украла. Глаза Уилла округлились.

– Я думал, ты просто забыла!

– Нет, – кашлянула она, – это я хотела показать тебе свою ловкость. Я бы его тебе вернула, когда ты пришел бы в цирк. Извини, что я так долго его держала.

– Это ничего, – улыбнулся Уилл.

Ему понравилось, что она сохранила зуб, и он подумал:

«Неужели она все эти годы носила его в кармане? А обо мне она вспоминала хоть иногда?»

– Пойдем, – сказала она, подводя его к двери в конце вагона. – Это мужская умывальная.

Комнату пересекали веревки, увешанные всевозможной одеждой. Единственное окно было натерто мылом, чтобы никто не мог заглянуть в него снаружи. У стен стояла пара больших круглых металлических корыт. Сквозь отверстие слива, прорезанное в полу в центре комнаты, Уилл заметил мелькание проносящихся шпал.

Марен подошла к цистерне, болтами привернутой к стене, подняла конец резинового шланга, надетого на кран, повернула вентиль, и струя воды хлынула в одно из жестяных корыт. Спустя всего пару секунд девушка перекрыла воду.

– Это все? – спросил Уилл.

– Больше не получишь. Воды должно надолго хватить.

– Она горячая?

– Она очень, очень холодная, – покачала головой Марен. – Свою одежду можешь постирать в корыте, когда вымоешься.

«Вымоешься» казалось слишком красивым словом для того, что здесь происходило. Даже когда они жили в той квартирке с холодной водой в Виннипеге, у него всегда была горячая вода для мытья, хоть мылся он и редко.

Марен прикрыла за собой дверь, и Уиллу стало не по себе от того, что дверь не запиралась. Он посмотрел на тонкий слой воды в корыте – выглядела она не слишком чистой – и снял с себя рваную, смердящую одежду. Начав было складывать ее, он быстро понял бессмысленность этого и ступил в корыто. Ледяная вода едва доходила ему до щиколоток. На бортике корыта лежал пестрый кусок мыла. Уилл сел на корточки и погрузился в воду, представив попутно, сколько народу пользовались этим мылом и этим корытом до него.

Дверь распахнулась, и Уилл в ужасе оглянулся. В комнату, даже не взглянув на него, влетел крепкий мужчина.

– Кхм, я принимаю ванну, – сказал Уилл.

– Вижу! – ответил парень с явным шотландским акцентом. – Продолжай!

– Но… Разве сейчас не моя очередь? – спросил Уилл и сразу почувствовал, как по-детски это прозвучало.

– Парень, сколько корыт ты здесь видишь?

– Два, – вздохнул он.

– То-то же!

Мужчина взял шланг, наполнил второе корыто, разделся и с огромным удовольствием прыгнул в холодную воду.

– А! Вот оно – блаженство! Не мылся не знаю даже с каких пор! – Он принялся намыливаться. – Ничего нет лучше хорошей бодрящей ванны и возможности отскрестись.

Остановившись, он принюхался к Уиллу.

– Думаю, тебе стоит поскрестись получше!

– Да, это просто… моча сасквоча, – вздохнул мальчик.

– Страшная гадость! – заметил его сосед.

Уилл постарался отмыться как можно основательнее и как можно быстрее. Он все время поглядывал на дверь, опасаясь, что она опять распахнется и внутрь колесом вкатится группа гимнастов. Может быть, вместе с великаном.

Он вспомнил с детства знакомое наждачное прикосновение мыла и, как ни странно, нашел его успокаивающим. Вода в корыте приняла неприятный серый оттенок. Уилл вылез и огляделся в поисках полотенца. На гвозде висел кусок чего-то настолько изношенного и запятнанного, что Уилл решил, будто оно висело там по крайней мере последние двадцать лет. Но ткань была хотя бы сухой. Он быстро и опасливо промокнул себя со всех сторон и натянул свою новую цирковую одежду. Из грязного пиджака он осторожно вынул свои часы, альбом и карандаш, очки для маскега, деньги, зуб сасквоча и ключ от вагона-мавзолея. Сглотнув, он накрыл ключ альбомом и посмотрел на моющегося шотландца, но тот не проявил к нему никакого интереса.