Мария Федотова: Шалунья Нулгынэт

– Если самолёт пойдёт низом, я обязательно схвачусь за хвост и полетаю!

Он показал нам свой игрушечный самолётик. Тогда сын соседей по комнате Омочук выпалил:

– А я… я возьму ружьё и подстрелю самолёт, как утку! – и размечтался: – Из него столько игрушек можно вырезать!

– Надеюсь, ты и с нами поделишься самолётными игрушками? – спросила я.

– Вас слишком много, – заважничал Омочук. Придёте пораньше, может, и достанется.

Дома я рассказала новость маме, и о том, что ребята собираются наделать из самолёта игрушек.

– Как только услышишь, что летит, разбуди меня.

– Ой, беда! Куда же он должен упасть? – испугалась мама.

– На посёлок, куда ещё…

Пока я играла, самолёт возьми и прилети. Прогудел страшно, белую полосу в небе оставил и закружился над посёлком. Я побежала с ребятами, за нами – женщины. «Тоже чего-нибудь собираются от самолёта отхватить», – думаю я. Женщины начали ловить ребят, и меня мама поймала. Пытаюсь вырваться – не тут-то было, держит крепко. Втиснула в дверь и затолкала под кровать. И сама за мной полезла.

Шум мотора прекратился. Из-за маминой спины я вижу, что охотник за самолётами Омочук тоже лежит под кроватью, придавленный своей мамой.

Выбравшись из-под кроватей, мамы принялись ругать нас:

– Ах, безобразники! Самолёт мог свалиться на ваши дурные головы! Видели ведь – специально несколько кругов сделал, озорников выискивал! Одно мокрое место от вас бы осталось!

– Два, – пискнула я.

– Чего – два?

– Два мокрых места…

Мамы взялись за ремни, и мы дружно заревели.

…Вечером беседую с Омочуком.

– Прилетит ли к нам ещё самолёт?

– Что с того, если и прилетит, – вздыхает он. – Мама поймала меня, когда я тащил из амбара отцовское ружьё. А ты не подсказала мне, что она за амбаром прячется.

– Так я и не видела. Я за самолётом бежала.

– Эх, не догадался из окна амбара выстрелить!

– А вдруг в самолёте люди, тогда что?

– С чего это там люди? Он же просто железная птица! Помнишь, в школе стихотворение учили: «Самолёт как железная птица…»

– Ну… я видела, что тракторами управляют люди. Может, и самолётом кто-то управляет.

– Не может быть, – отрицает Омочук. – Нам бы сказали.

Мы поссорились, и не миновать бы драки, если б Омочук не наступил на швабру. Она стукнула его по лбу и, пока он тер шишку на лбу, я успела улизнуть.

Мы собираем на субботнике мусор на территории школы, старшие ребята сгребают и сжигают его на костре. Нас и близко не подпускают. «Уж я-то в стаде, наверное, сто костров разожгла», – думаю я с досадой.

Удалившись со сверстниками подальше, учу их разжигать костры. Натаскали старых газет, веток, огонь получился что надо!

Мы радостно прыгали вокруг танцующего пламени, но тут прибежала учительница и, конечно, всё испортила – потушила красивый костёр. Когда затаптывала последние угольки, вспыхнувший позади огонь лизнул её длинную косу, и кончик волос тоже вспыхнул. Недолго думая, я подскочила и зажала косу руками… О-о! Как больно! Огонёк прорвался сквозь пальцы.

Учительница обняла меня:

– Ты спасла меня, спасибо, спасибо! Сильно обожглась?

На пальцах вздулись пузыри, но, чувствуя себя виноватой, я не могла даже плакать. Учительница повела меня больницу, где мои руки покрыли какой-то мазью, и боль стала быстро стихать.

…Когда я вижу девушек с длинными косами, я всегда вспоминаю ту учительницу. Где она сейчас? Наверное, её волосы поседели… Помнит ли она меня, знает ли, что я и была виновницей того случая, когда чуть не сгорела её великолепная коса?..

Бегая в лесу, мы увидели суму, висящую на кроне большого дерева. Кто-то повесил её много лет назад, а дерево выросло, и сума поднялась.

Что там лежит? А вдруг какой-нибудь клад?!

Я лазаю по деревьям лучше всех ребят. Омочук дал мне нож срезать спутанный ремень сумы, и я полезла. Еле добралась до неё, крона густая. Принялась резать кожу ремня. В это время снизу послышался приглушенный крик Омочука. Смотрю сквозь ветви: дети бросились врассыпную. На тропе показался всадник. Старик Мерес, – узнала я по высокой шапке. Всем было известно, что этот человек не любит детей. Я испугалась, забыла о ноже и выронила его. К моему ужасу, он вонзился в тропинку прямо перед копытами коня!

– О, что это?! – старик приставил ладонь ко лбу козырьком и глянул вверх. К счастью, частые ветки заслонили меня. Свернув на другую тропу, Мерес пустил коня вскачь.