Ларс Кристенсен - Герман

Через тысячу лет пришли родители. Окликнули его из коридора, он не ответил. Они встали на пороге, долго молча озирались. Герман сжался в комок и закрыл глаза руками. Но они все-таки увидели его. Мама шагнула в комнату – и заговорила: сперва совсем тихо, но потом громче и быстрее:

– Герман, что ты наделал? Ты испортил елку! Герман!

Отец сорвался с места, подскочил к Герману и поднял его двумя руками. Теперь Герман повис в воздухе.

– Ты что, совсем рехнулся?!

Мама бегала от стены к стене и причитала:

– Это уже слишком! Что все это значит? Отвечай, Герман!

– Дедушка умер.

Мама резко остановилась. Папа поставил его на пол и убрал руки.

– Что ты сказал?

– Дедушка умер.

Мама подошла к нему вплотную, у нее как будто испарился голос.

– Ты был у дедушки, Герман?

– Дедушка умер. Ну что, поднимем на крышу венок?

Мама выскочила в коридор, папа бросился следом, но в дверях резко затормозил и обернулся к Герману.

– Я не пойду, я дедушке уже сказал «пока», – прошептал Герман.

Они убежали. Быстрая дробь ссыпалась вниз по лестнице и смолкла. Герман стоял посреди комнаты и ждал, чтобы стало как можно тише. Потом принялся наводить порядок. Развесил корзиночки, залез на стол и нахлобучил звезду, но с иголками не справился. Они отказывались втыкаться в ветки – осыпались бесповоротно. Герман принес веник, смел их в кучу и высыпал в мусорное ведро. С ведром в руках он пошел к двери, но долго топтался перед своей комнатой. Решить-то он решил, но нужно было еще уговорить руки и ноги, что он не замышляет ничего плохого. Наконец все согласились. Он быстро зашел в комнату, вытащил гербарий и высыпал все волосы в ведро. Потом спустился во двор и выбросил мусор в бак.

К тому времени, как вернулись родители, «Серебряные мальчики» [20]пропели уже все рождественские гимны по радио в квартире этажом выше. У мамы лицо было в разводах, как на стекле в дождь. Папа обнял ее и уселся с нею на диван.

– А дедушка где? – спросил Герман.

– В больнице в особом месте, – тихо ответил папа.

– Это там время лечит все раны?

Мама долго прочищала нос, потом встала.

– Давайте откроем подарки! – внезапно сказала она.

– Ты думаешь? – засомневался папа. – Можно подождать до завтра. Правда, Герман?

– Да.

– Дедушка рассердится, если мы не откроем их сегодня.

Герману стало неуютно.

– Как дедушка может рассердиться, если он умер?

– Он бы рассердился, будь он жив.

– Тогда давайте лучше сразу их посмотрим.

И они все вытащили свои подарки из-под кроватей и сложили их под елку.

– Герману от мамы с папой, – прочитал папа и отдал ему самый большой пакет.

Герман долго и медленно снимал бумагу, у него свело живот от ожидания. И когда наконец докопался до коробки и поднял крышку, смог выговорить только два слова:

– Беговые коньки!..

Он немедленно примерил их. Коньки оказались чуть великоваты, и Герман расхаживал в них по гостиной косолапя.

– Они немножко на вырост, – объяснила мама, – но если подложить газету и надеть носки, будут в самый раз.

– Наше вам мерси.

– Поскорее давай обновляй норвежский национальный рекорд, – сказал папа, заложил руку за спину и стал показывать китайский старт. Он встал в стойку, но вместо рывка выпрямился, опустил голову и сказал маме: – Прости. Сегодня это ни к чему.

– Прекрати! – отозвалась мама. – И давайте дальше.

– От Германа – папе… Мне?! – радостно воскликнул папа и стянул бумагу. Надолго замолчал. Потом снова обрел дар речи: – Три мотка шерсти. Красный, белый, синий. Интересно…

Ничего не понимая, Герман заковылял к елке.

– Я, кажется, наклейки перепутал, – объяснил он шепотом. – Это, конечно, маме.

Папа с облегчением выдохнул и передал шерсть маме.

– Большущее спасибо, Герман. Что ты хочешь, чтобы я тебе связала?

– Может быть… беговой костюм?

– Мамуся, ты сразу размерчик побольше закладывай, – заржал папа. – Пока свяжешь, пару лет пройдет, а то и больше.

– Да ну тебя.

– Я просто хотел сказать, что Герман растет прямо по часам!

Он запустил свои длинные руки под елку и вытащил новый сверток.

– От Германа – маме. Это мне теперь?

– Видимо.

Папа старательно снял обертку и хитро подмигнул Герману.

– Двести метров лески! Хо-хо, теперь весь угорь наш!

– Надеюсь.

– Там еще один подарок остался, – сказала мама. – Герману от дедушки.