Адам Шогенцуков - Солнце перед ненастьем

Ашамез дул в белый конец. Сладко пела его свирель, и кругом разливался покой, тучнели нивы, вздымались сочные травы, на глазах раскрывались чашечки цветов.

Спешились нарты и пошли на голос. Идут и поют. А свирель Ашамеза все звенит… Разбудила она девушек — Ахумиду, Маличипх и Адиюх, вышли они навстречу нартам, и у каждой в руках цветы.

Спустились к роднику. Да только иссякла в нем вода. Там, где раньше била светлая струя, лежал труп женщины, а рядом сидел дряхлый старец и свежим, молодым голосом пел:

Поклонились нарты старику и спрашивают:

«Кто эта женщина? И зачем ты поешь над ней свою песню?»

Поднял на них старик печальный взор.

«На что вам знать, добрые люди?»

«Расспрашиваем — значит, надо!»

«А дойдет ли мое слово до ваших сердец?»

«Поведай — и слово дойдет».

«Эта женщина — мать нартов. О ней моя песня». «Сатанэй?!»

«Она. Она, чей разум оберегал нас от невзгод, она, солнечноликая, она, стройная, как тополь, она, сиявшая нам ранней звездой, прекраснейшая из прекрасных!.. Сгубил ее Черный Шокал, в прах повергнуто мужество нартов, истощились их нивы, ушел с гор и из лесов зверь… Взгляните сюда, — старик указал на падавшие со скалы капли влаги, — это последние слезы Сатанэй. Уходит жизнь с земли нартов. Скоро, скоро наступит конец…

Я вступил в битву с Шокалом, отнял у него труп Сатанэй. В отместку он отнял у меня молодость. По в сердце моем живет песня о цветке сатанэй. Песню никто не отнимет, никто не убьет. Вяжет моя песня силу Черного Шокала — не может он меня погубить, не может завладеть останками Сатанэй. Черный Шокал унес в горы нежный цветок — жизнь матери нашей Сатанэй, чтобы заморозить его. Но пока я пою, не погибнет цветок!»

Старец говорил, а тем временем все вокруг желтело и увядало. Поникли венчики цветов, горячий ураган пронесся над землей.

«Скажи, отец, тебе известно, где спрятан цветок сатанэй? — спросили нарты. — Куда унес его Черный Шокал?»

«Цветок этот теперь на Ошхамахо, в расселине черной скалы — той самой, к которой был прикован Насрен-Борода».

Самые славные нарты — Ашамез, Батараз и Шауэ́й, сын Канджа, — отправились на Ошхамахо. Семь дней и семь ночей длился их путь. На восьмой день достигли они черной скалы. Достали они из расселины заветный цветок, отнесли его к подножию Канжала и посадили у ног Сатанэй. Распрямился цветок, всеми лепестками потянулся он к солнцу.

И тут пробудилась Сатанэй. Поднялась она — и запела ту песню, которую пел над ней старик. Песня разливалась все шире — и ширилась радость на земле нартов. Зазеленели, запестрели цветами долины и горные склоны, ожили леса, стал наливаться на нивах колос.

Люди говорят, что цветок этот расцветает дважды в году — точь-в-точь как мудрая и прекрасная Сатанэй преображалась два раза на дню, дважды в день радовала нартов…

Хасан умолк. Залим сидел неподвижно, весь еще во власти сказания. Душой его завладела песня, перед глазами сверкал и переливался пестрый цветочный ковер.

— Стоп, приехали! — возвестил Хасан уже другим, будничным тоном.

Залим вздрогнул — и очнулся. Вот он, полевой стан! Небольшой, с плетеными стенками балаганчик кухни, рядом, под навесом, длинные столы и скамейки, немного подальше — бригадный дом и большой шалаш.

Залим спрыгнул с подводы, принялся помогать товарищу распрягать лошадь. Из кухни послышался голос бабушки Марзиды:

— Хасан, голубчик, не надо распрягать! Давай снимем бочку, и поезжай за дровами.

— Добрый день, бабушка Марзида! — сказал Залим, заглядывая в кухню.

— А-а, Залим! Здравствуй, сын мой. Хорошо, что пришел, от товарищей отставать не годится. Клади-ка вещи в шалаш, идите поешьте и отправляйтесь в лес за дровами.

Мальчики завели задок телеги в специальную яму, скатили бочку. Потом захватили пожитки Залима и отправились в шалаш. Вскоре повариха Кулижан позвала их обедать. Но разве в такую рань обедают? Друзья нехотя чего-то пожевали и отправились в лес. Вернулись они поздно вечером, когда весь лагерь уже спал.

На другое утро Залим и Хасан проснулись чуть свет и сразу вылезли из шалаша. Небо было еще совсем серое, в кустах затаился синий ночной сумрак. Лишь на востоке жарко разгоралась кромка неба. Марзида Бавукова и Кулижан возились возле кухни.

— Доброе утро! — приветствовали их мальчики.

— Здравствуйте. Что это вы так рано поднялись?