Сьюзан Кулидж - Что делала Кейти

— Пойдем в беседку, — предложила она, обвив рукой обтянутую голубым шелком талию.

— В беседку! — воскликнула Имоджин. — Как это чудесно! — Но, когда они подошли к сплетенным веткам аспарагуса, ее лицо вытянулось. — Что это? Здесь нет ни крыши, ни башенки, ни фонтана! — разочарованно сказала она.

— Конечно, нет, — откликнулась Кловер, пристально глядя на Имоджин, — мы же делали ее своими руками.

— О! — только и сказала Имоджин. Она была явно разочарована. Кейти и Кловер почувствовали себя обиженными, но, если их гостье не понравилась беседка, следовало придумать, чем бы еще ее развлечь.

— Тогда пойдем в мансарду, — сказали они.

Всей гурьбой они пересекли двор. Имоджин старательно выбирала дорогу, изящно ступая в своих белых атласных туфельках. При виде утыканного гвоздями шеста у нее вырвался вопль.

— Нет, мои дорогие, я туда не полезу! — закричала она. — Никогда в жизни!

— Да ты попробуй! Это же очень легко, легче и быть не может, — увещевала Кейти и тут же влезла наверх и спустилась, и так не менее шести раз, демонстрируя, что это на самом деле легко. Но Имоджин была непреклонна.

— Не надо меня уговаривать, — произнесла она трагическим голосом. — Мои нервы не выдержат этого. И потом, мое платье!

— А зачем ты его надела? — спросил Филли. Он был прямодушным ребенком. В это время Джон шепнула Дорри:

— Какая противная девчонка. Давай убежим и будем играть сами.

Один за другим малыши исчезли, оставив Кейти и Кловер самих развлекать свою гостью. Они попробовали занять ее куклами, но Имоджин не интересовалась куклами. Тогда они предложили сесть в тени и читать по очереди стихи — эта игра им очень нравилась. Имоджин призналась, что она обожает поэзию, но не может запомнить ни одного стихотворения. Кончилось тем, что все пошли во фруктовый сад, где Имоджин съела уйму слив и ранних яблок. Теперь она казалась довольной. Но когда больше есть она уже не могла, компанией овладела скука. Наконец Имоджин сказала:

— Вы что, никогда не проводите время в салоне?

— Где? — переспросила Кловер.

— В салоне, — повторила Имоджин.

— Она имеет в виду гостиную! — вскричала Кейти. — Нет, мы не любим там сидеть, только когда тетя Иззи зовет нас к чаю. Знаешь, гостиная у нас темная и тесная. Гораздо приятнее проводить время на воздухе. Ты так не считаешь?

— Да, иногда, — ответила Имоджин неуверенно. — Но сейчас мне бы хотелось посидеть там немного. У меня ужасно разболелась голова под этим палящим солнцем.

Кейти решительно не знала, что теперь делать.

Дети почти никогда не бывали в гостиной, которую тетя Иззи считала чуть ли не святым местом. Все кресла здесь обтянули полотняными чехлами, чтобы уберечь от пыли. Ставни всегда держали закрытыми, чтобы, не дай бог, не влетела муха. И в такую комнату впустить детей в грязных ботинках! С другой стороны, природная деликатность Кейти не позволила ей отказать гостье в просьбе. Кроме того, ее страшила мысль, что Имоджин потом расскажет всем, как Кейти Карр не разрешают находиться в самой лучшей комнате, даже когда к ней приходят гости! С тяжелым сердцем повела она подругу в гостиную, но не посмела открыть ставни, так что комната выглядела совсем темной. Она с трудом разглядела, что Имоджин уселась на софу, а Кловер стала вертеться на табуретке, стоявшей перед фортепьяно. Каждую минуту Кейти боялась, как бы не вошла тетя Иззи. От всего этого пребывание в гостиной стало для нее мучением. «Как славно было бы сейчас нежиться под аспарагусом! — подумала она. — Там мы были бы в полной безопасности».

Имоджин, которой сначала в гостиной понравилось, завела светскую беседу. Говорила она только о себе. Какие только приключения не случались с ней! Все юные леди Бёрнета, вместе взятые, не пережили столько приключений, сколько было их у Имоджин Кларк. Постепенно Кейти и Кловер настолько увлеклись этими рассказами, что уселись на пол у ног рассказчицы и слушали ее, раскрыв рты. Кейти совсем забыла о тете Иззи. Дверь гостиной открылась, но Кейти этого не заметила. Не услышала она и того, как хлопнула входная дверь, когда папа пришел домой обедать.

Доктор Карр, остановившись в холле, чтобы взять сегодняшнюю газету, услышал пронзительный голос, который доносился из гостиной. Он прислушался и услышал следующее:

— О, это было восхитительно, девочки, совершенно удивительно! Я выглядела прелестно — во всем белом, с распущенными волосами. Только одна роза была приколота здесь наверху. Он склонился передо мной и произнес низким, глубоким голосом: — Леди, я разбойник, но я чувствую притягательную силу красоты. Вы свободны!