Вероника Александрова - Мануш-Вартуш (повести и рассказы)

— Чего надо?

— Ничего, — ответила я, неожиданно для себя очень тоненьким голоском. Всё-таки Денис считался главным мальчишкой на своей улице, и многие не решались с ним связываться.

— Здравствуй, — вежливо сказала Фатыма. — Прости, пожалуйста, что мы пришли без приглашения.

Денис немного растерялся.

— Чего надо? — повторил он уже не так задиристо.

— Отдай моего джурбая, — сказала я просительно.

— А с чего ты взяла, что он твой? Мой он. Понятно? И был моим, и будет.

— Откуда же он у тебя взялся? — возмутилась я.

— Откуда? От верблюда. И весь разговор. — Толстые щёки Дениса надулись, как воздушные шары.

В тишине стало слышно, как в ящике под окном тихонько, шепотком, воркуют голуби. Наверно, джурбай и залетел сюда, чтобы послушать их голоса. Ведь он так жадно хотел знать все птичьи песни… Только голуби-то не поют. А под окном у Дениски, возможно, была ловушка. С него станется, таковский.

— Скажи, пожалуйста, Денис, а давно у тебя этот жаворонок? — так же вежливо спросила Фатыма.

— Ну, давно! А вам какое дело? Ещё желтоклювым купил его на птичьем рынке. Со птенчества воспитываю. — Денис хихикнул с торжеством. Что, мол, взяли?

— Денис, это же моя птица. — Я смотрела ему прямо в глаза: может, застыдится? — Отдавать полагается, если случайно залетит. Такой у птичников закон.

Денис, конечно, знал этот закон, но он твёрдо решил не отдавать жаворонка.

— Ха! Законница выискалась! Если так все законы вызубрила, докажи сначала, что жаворонок твой!

Так действительно положено у птичников.

Но чем я могла доказать? Джурбай не был окольцован. Когда я протянула руку к клетке, он обрадовался, забил крыльями. Только ведь это не доказательство.

Я постояла, ещё посмотрела на жаворонка и пошла…

— Ох, и злой петь мой жаворонок! — издевательски сказал мне вслед Денис. — Приходи когда послушать.

И, словно подчинившись его приказу, жаворонок запел. Он пел какую-то необыкновенную песню, какой я раньше никогда от него не слышала. Широко растопырив крылья, джурбай шипел, переливчато свистел и сипел, словно больной ангиной. Заболел он в самом деле, что ли?

«Замучает Дениска джурбая, обязательно замучает или продаст кому попало», — думала я и хотела сказать Денису самые оскорбительные слова, но, как всегда со мной бывает в таких случаях, у меня сделалось узкое горло.

Я совсем забыла про Фатыму. А она вдруг шагнула к столу и спокойно взяла клетку с жаворонком.

— Ты что делаешь? — заорал Денис и сжал кулаки.

Кулаки у него были большие. Но Фатыма не испугалась. Даже в лице не переменилась. Только треугольники на скулах у неё потемнели.

— Если этот джурбай твой, откуда он знает голос нашего казахского ягнятника? — спросила она невозмутимо. — Ягнятник — злая, хищная птица, он так всегда кричит, когда разозлится.

У Дениса разжались пальцы. Жаворонок, выросший в московской комнате, конечно, не знал бы голос ягнятника. Против такого доказательства возразить было нечего. Дениска мог силой отнять у нас жаворонка, но он помнил, как сурово относятся птичники к нарушителям законов. Никто не будет с ним меняться птицами или одалживать корм. Ни один, даже самый маленький голубятник, которому мама ещё пришивает носовой платок к рукаву, не станет с ним водиться. И не только наши ребята, но и все жители соседних посёлков будут иметь право загонять к себе его голубей. Без возврата. Так поступают у нас с нарушителями главного закона птичников.

И Денис не посмел пойти против него. Он только смотрел, как мы уходили, и лицо его становилось от бессильной злости, а может, и от стыда всё краснее и круглее.

— Прости, пожалуйста, но ты поступил не очень хорошо, — сказала ему на прощание Фатыма.

Когда мы прошли уже половину дороги, я спросила Фатыму:

— Фатымка, а почему ты мне тогда проиграла три партии в шашки подряд? Нарочно, да?

— Нет, — вспомнила Фатыма. — Я просто задумалась о другом. Уж извини, Леночка.

— Ты о доме своём задумалась? О маме скучала? — догадалась я.

— Угу, — призналась Фатыма. — А когда твоего джурбая слушала, не так скучала. Поменьше.

— Знаешь что… — сказала я и отчаянно махнула рукой. — Знаешь что… Бери моего джурбая. Насовсем!

Но Фатыма, точно ждала этого предложения, только головой помотала.

— Скоро моя мама найдёт лечебные водоросли. Я уеду домой. У нас там джурбаев полным-полно. А этот джурбай пусть живёт у тебя в Москве.

И, когда он запоёт, ты вспомнишь наш Казахстан и меня немножко, да?