Ярость прогнала страх.
Хелин вдруг почувствовал, что ему все равно. Даже если он сейчас погибнет — он сделает это как человек, а не как шакал.
— Вот ведь как, — не унимался за его спиной старик. — Пойдешь перекусить — и что же?
— Замолчи, — приказал Растаман, поднимаясь с места. — От твоих стонов тошно…
Теперь он приблизился к мальчику, и Хелин с удивлением обнаружил, что этот грозный Растаман невелик ростом. Более того — Хелин назвал бы его щуплым, и теперь окончательно понял, на кого он похож.
На крысу.
Даже высокая меховая шапка показалась ему сейчас крысиным мехом.
— Я ведь убью тебя, — ухмыльнулся разбойник. — Или ты не знаешь, что мне перечить нельзя? Даже Великая не решается спорить с Растаманом…
— Я не Великая, — ответил Хелин. — А убить меня ты можешь, не спорю… Только лучше умереть, чем жить так…
— Как? — прошипел Растаман.
— Как КРЫСА в норе, — усмехнулся Хелин.
Словно угадал!
Растаман тут же сжал побелевшими пальцами кинжал, и из глаз-щелочек полыхнули черные молнии.
— Как ты сказал? Кры-са? — зловеще прошептал он.
Даже разбойники притихли, словно и в самом деле не было на свете ничего страшнее Растаманова гнева.
Только старик за спиной всхлипывал, сжавшись в углу, и закрыв голову, словно это его сейчас ударит Растаман кинжалом…
— Что же ты, только и можешь воевать с безоружными мальчишками? — раздался за спиной Хелина насмешливый голос.
На плечо легла тяжелая рука.
Хелин обернулся.
За его спиной стоял молодой светловолосый мужчина, высокий, как исполин, и широкий в плечах.
Рядом с ним Растаман окончательно потерялся, съежился, и только глаза сверкали лютой злобой.
Ну, вылитая крыса! — подумалось Хелину.
— Если ты хочешь боя, Растаман, я сражусь с тобой, — спокойно ответил вошедший. — Но я думаю, ты боишься меня… Ты только неоперившихся птенцов горазд задирать…
— На твоем месте я бы поостерегся, — прошипел Растаман.
— Чего мне стеречься? Тебя? Или твоих псов? Зачем вы собак обидели? Куда больше похожи вы на шакалов, или на крыс…
Словно нарочно задирал светловолосый великан Растамана!
Усмехнувшись, повернулся спиной, и сказал Хелину:
— Пошли… Найду чем тебя покормить. Растаман сам на хлебах, вот и ведет себя подобно рабу… Холоп всегда останется холопом!
Растаман снова замахнуся кинжалом, но вдруг остановился. Нехорошая улыбка раздвинула его тонкие губы, и он пробормотал:
— Я подожду… Придет твой час, Андрей! Страшный он будет для тебя. Нет, от моего кинжала твоя гибель будет слишком легкой. Я подожду…
Глава третья
ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ
Огонь уютно горел в печи, на столе стоял свежевыпеченный хлеб, да кувшин козьего молока…
Анна задумчиво смотрела на огонь, поглаживая кошку, свернувшуюся клубочком на ее коленях.
Ах, как танцевали огоньки, и звали Анну с собой — топнуть ножкой и пуститься с ними в пляс!
Анне казалось, что она слышит музыку — и сами огоньки вдруг обрели форму, как крошечные эльфы с крылышками, водили хоровод… Вот самый крошечный с дудочкой вышел в центр круга, и — огненные эльфы притихли, угомонились… Музыка зазвучала грустная, и Анне стало грустно, но — и хорошо… Почему все красивое всегда печально? — подумала она. И посмотрела за окно, где ночная метель кружилась по лесу.
— Скучно тебе, Аннушка? — появилась на пороге няня.
— Нет, — покачала головой девочка. — Разве может быть скучно, когда вокруг — чудеса?
— Тебе бы с детьми играть, — вздохнула няня, гладя нежно белую головенку девочки.
Анна посмотрела на кошку, потом на огоньки, которые при появлении няня притихли, присмирели, как непослушные дети… Разве с ними скучнее, чем с детьми?
— Нет, няня, мне с деревьями да с животными интереснее, — ответила девочка. — Вот взгляни сама — снежинки, как бабочки белокрылые летают… А в печи огоньки до твоего прихода так танцевали, чтои мне хотелось с ними! С моей Марго можно обо всем поговорить — она все поймет! Дуб старый мне сказки рассказывает. А дети…
Они другие. Я бы, няня, навеки в лесу осталась — хорошо тут, и спокойно!
— Да что же тебе дети сделали? — насупилась няня. — Или ты думааешь, глупая, что только ты с чудесами знаешься?
— А то ты не помнишь, няня, как надо мной дочка Растамана потешалась, — тихо сказала Анна. — Говорила, что я глупая…
— Ну, ты всех детей с Растамановой дочкой не сравнивай, — проговорила няня. — У этой породы только золото чудом считается… Другие дети бывают. Люди — то разные… Есть Растаман, а есть и мой Андрей… Есть Ариан, и был твой отец. Если бы все были одинаковые, жизнь на сон бы походила…
Читать дальше