Алексей Осипов - По волчьему следу

— Возьми и меня, — попросил его однажды Колька, а сам подумал: «Посмотрю, чем же ты в лесу занимаешься».

— Пойдем, рад буду, — сказал Володя.

Пришли они в лес. Спешит Колька по сырой узкой тропинке, крутит головой, не попадется ли на глаза подходящая для выстрела цель? Володя шагает спокойно, размашисто, полной грудью вдыхает сочный воздух, настоянный на горьковатых запахах осины и грибной сырости. Радуясь весне, трезвонят на весь лес непоседливые сороки.

Остановились ребята на небольшой поляне, от которой в разные стороны змейками дорожки расползлись. Лес еще совсем голый, далеко кругом видно, и даже спрятаться негде. С макушки высокой осины неизвестно почему листья осенью не осыпались, и теперь они серебряными рублями горят в лучах уходящего солнца и тихо, нежно позванивают. А внизу, в овраге, перекликаясь с этим звоном, чуть слышно ручеек журчит. Он питается снегом, что прячется от солнца на северных склонах. Снег серый, крупчатый, осенний, сверху зимние метели его листьями и земляной пылью прикрыли — попробуй, солнышко, доберись до него. Из прошлогодней травы и сучьев сделали ребята шалаш в ореховых кустах, спрятались и стали ждать вальдшнепа.

— Птица нерусская? Большая? Я ее никогда не видел, — сказал Колька.

— Сейчас увидишь, только сиди смирно, не ворочайся. А птица русская, название, правда, немецкое. «Вальд» — что?

— Лес, — с радостью ответил Колька.

— А «шнеп» — это кулик.

— Вальдшнеп, — нараспев повторил Колька. — Выходит, лесная птица. — И что же, она сама сюда прилетит? Может, ее искать надо?

— Искать — пустое дело, не найдешь. А вот солнце сядет, темнеть начнет, тогда и смотри во все глаза.

С каждой минутой в лесу все звонче, все веселее на разные голоса стали распевать иволги, дрозды, овсянки, зяблики, чижи.

Володя по привычке щурит левый глаз и вслушивается в птичий базар, всматривается в поднебесную синь.

— И когда столько птицы успело прилететь? — удивляется Колька. — В лесу ни одного зеленого листочка нет, а пташек уже пропасть.

— Когда? Ночью. Днем отдыхают, кормятся, а в темноте летят. Выйдет утром человек в сад, а на ветке сидит скворчик и посвистывает. Придет в поле, а там жаворонок в небе заливается.

— Ну, а скоро твой вальдшнеп полетит? — не терпелось Кольке.

— Скоро! Вот сейчас перед сном отщебечут птички, и тогда жди вальдшнепа.

— А ты мясо их пробовал? Вкусное?

— Считается — царское кушанье.

Колька ухмыльнулся, не поверил.

— А почему царское?

— Вот чудак, царям их раньше к завтраку подавали. А римским императорам блюда готовили из одних птичьих языков.

— Ого! Меня угостишь?

— Что за вопрос, конечно.

— А может, так же угостишь, как уткой, помнишь?

Володя быстро вскинул ружье.

— Вальдшнеп, да? — спросил Колька.

Где-то над опушкой леса послышался резкий звук: «кья, кья, кья…» Высоко над лесом летела крупная желто-серая птица, а чуть ниже — поменьше, похожая на дрозда. Большая птица свечой взмыла вверх, сложила крылья и камнем упала на меньшую. Дрозд увернулся. В это время раздался выстрел, и облако темно-синего дыма закрыло небо. Колька видел, как что-то мелькнуло в этом дыму, и услышал глухой удар о землю.

— Беги, неси, — сказал Володя, вынимая из ружья дымящуюся гильзу.

Колька, раздвигая руками ветки, перепрыгивая пни, скрылся в кустарнике.

— Ну, что? — крикнул Володя.

— Не найду, убежала, наверное.

Володя вышел из укрытия, стали искать вместе. Долго искали.

— Вот она! — Колька заметил притаившуюся у дуба, похожую на пень серую птицу.

— Ага, отвоевалась! — И разом вцепился ей в крылья, но птица в одно мгновенье упала на спину, долбанула железным клювом в палец, а когти в руку вонзила.

Колька закричал на весь лес. Володя подбежал. Ухватил хищника за шею. Горбатый, как турецкая сабля, клюв разомкнулся. Ослабли когти, и Колька, бледный, вспотевший, отскочил в сторону.

— Ну его к черту, твоего вальдшнепа. Царская птица! Прибей ты ее! — И решительно схватил палку.

— Подожди, он еще нам пригодится.

Окровавленную руку щипало. Сильная птица была скручена веревкой.

— Не забудешь теперь ястреба-тетеревятника.

— Это ястреб?

— Ты видел, он за дроздом гнался? Не мы — смерть ему была бы.

— Лучше бы я не ходил с тобой, — ныл Колька, зажимая кровоточащий палец. — Пойду домой. На медпункте перевязку сделаю.

— Подожди, — сказал Володя и достал спрятанную в листьях еще в прошлую осень стеклянную банку. — Без медиков обойдемся, шагай за мной.