Алексей Осипов - По волчьему следу

Заглянул утром Володя за печку: все цело, ни к чему ястреб не прикоснулся. Только банку с водой разлил.

— Подумаешь, какой гордый! Голодовку объявил! Ну ничего, заставим! — сказал Володя и, зажав ястреба в коленях, силой раскрыл ему рот и положил кусочек баранины.

Подержал ястреб мясо и выбросил. Поводил по сторонам желтыми, точно осенний лист, глазами, посопел недовольно и, изловчившись, схватил Володю клювом за палец. Больно до слез, а дергать нельзя, терпи, пока сам отпустит. Даже в глазах потемнело, а ястреб все жмет, все крутит, будто клещами захватил и тянет. Не выдержал Володя, стукнул другой рукой обидчика по голове, а ястреб, не будь дурен, встряхнулся да так когтями рванул, что брюки и ногу, как бритвой, разрезал. Вырвался ястреб, под стол упрыгал, из-под стола — под койку, насилу кочергой его оттуда достали.

Хорошо еще Володина мать всего этого не видела, а то приказала бы ястребу голову отрубить.

Перед обедом выпустил Володя ястреба в сени свежим воздухом подышать, попрыгать на просторе. В сенях куры зерно клевали. Увидели ястреба, замахали крыльями — пыль столбом поднялась, — закудахтали и разлетелись кто куда. Остановился ястреб на крылечке, взглянул на солнышко, тряхнул здоровым крылом и по ступенькам: в палисадник сбежал. А там, под кустом бузины, сидел самый храбрый на этой улице соседский красный петух. Птицы столкнулись нос к носу и разошлись, чуть крыльями друг друга не задели. Неизвестно, что было у петуха на сердце, но марку храбреца он выдержал. Спокойно перепрыгнул через жердочку и важно зашагал к себе во двор. А потом вдруг сильно и совсем не ко времени прокричал на всю деревню: «Ку-ка-реку».

Ястреб вошел в сад, а там черная наседка с беленькими цыплятами гуляла, учила мошек и червячков отыскивать. Неразумные цыплята завидели ястреба и к нему гурьбой кинулись. Нахохлилась наседка, распушила крылья, взъерошила на голове перья, бегает из стороны в сторону, зовет к себе цыплят, а они хоть бы что. И под нос, и под крылья, и под лапы ястребу лезут, один даже на спину вспрыгнул. Ястреб только недовольно встряхнулся, зашипел, но ни на одного цыпленка даже не взглянул. Видит наседка, что он их не трогает, сама в атаку пошла. Распушилась, как индюк, голову втянула и стала приближаться мелкими шажками. И показалось Володе, что ястреб надменно улыбнулся, чуть-чуть приподнял красивую, сильную голову, выпятил грудь и спокойно посмотрел на курицу. Попробуй, мол, тронь! Еще пуще рассвирепела наседка, еще отчаяннее раскричалась, а подойти не решилась. Созвала цыплят, увела во двор и там уж до хрипоты отчитывала, а некоторых смельчаков и в загривок клюнула.

Принес Володя ястреба в дом, опять в темный угол посадил, всякой еды в баночках наставил, а сам в школу отправился.

— Ну, как? — спросил Колька дружка в перемену.

— Упрямится, ничего не ест.

— Ничего! Голод проймет — и сухарика попросит, — успокоил Колька.

Кончились уроки, ребята бегом к ястребу. Отдернули занавеску, заглянули в угол, а ястреб стоит, не шелохнется. Глаза белой пленкой задернулись, клюв еще больше загнулся. И ни к пище, ни к воде не прикоснулся.

— А если ему свежей рыбки? — предложил Колька.

— Давай попробуем.

Мигом слетал Колька на пруд и вытряхнул из своей верши десяток маленьких, в палец, карасиков. Запрыгали карасики по полу, застучали хвостами, а ястреб только голову выше дерет, никакого интереса к их пляске не проявляет.

— Может, в живот или в грудь ранен? — Сказал Колька.

Осмотрели птицу и никаких повреждений не нашли. Мышцы тугие, жилистые.

Какой же ему еще пищи надо? Не соловьев же жареных на тарелочке подавать!

— Я знаю, что ему надо, — сказал Володя. — Идем!

Отправились ребята в поле. Полдня копались в старых соломенных кучах, и лишь к вечеру удалось поймать мышь. Несли мышь в кожаной рукавице, дорогой останавливались, смотрели — не задохнулась ли, а дома привязали к хвосту суровую нитку и пустили в темный угол, где по-прежнему спокойно и гордо сидел ястреб.

Задернули шторку и ушли, чтобы не мешать птице ужинать. Ночь Володе показалась долгой и утомительной. Он несколько раз просыпался, хотел с электрическим фонарем пойти посмотреть на жалкие остатки мышонка, но сдержался, решил Кольку подождать.

Чуть свет Колька постучал в окно. Володя открыл ему сам: не хотел лишний раз мать беспокоить. Осветил Володя фонариком ястреба, а тот стоит мумией, а у ног его мышонок вертится, поглядывает черными блестящими глазами-бусинками. Привык, видно, за ночь к такой жизни и даже про страх забыл. А жизнь совсем неплохая: воды и пищи всякой сколько хочешь, да еще охраняет такая мощная птица.