Октав Панку-Яшь - Долго еще до вечера?

Я еще раз заверил их, что все будет в порядке. Когда они разошлись, я сел за председательский стол и написал вот это письмо:

ВСЕМ, ВСЕМ ДЕВОЧКАМ И МАЛЬЧИКАМ, КОТОРЫЕ ДЕРЖАТ ПАЛЬЦЫ ВО РТУ, ПАЧКАЮТ ИХ ЧЕРНИЛАМИ, СУЮТ В БАНКИ С ВАРЕНЬЕМ, ЗАСОВЫВАЮТ — ИЗВИНЯЮСЬ! — В НОС И ТАК ДАЛЕЕ И ТАК ДАЛЕЕ!

УБЕДИТЕЛЬНО ПРОШУ, НЕ ПОЗОРЬТЕ МЕНЯ! Я ДАЛ ЗА ВАС ЧЕСТНОЕ СЛОВО! Я ВЗЯЛ ВАС ВСЕХ НА ПОРУКИ!

Я положил письмо в конверт — и мигом на почту, послать по вашему адресу.

Если вы его еще не получили, знайте: на почте вышла какая-то путаница. Я тут ни при чем.

После этого я с легким сердцем пошел домой.

Дома мой сын Александру играл в кубики.

Я посмотрел на его руки. Все было в порядке. Большепал сидел на своем месте, как будто ничего не случилось (или, кто знает, может, ничего и не случилось).

Я пошел к себе в комнату и снова сел за стол.

Вы помните, ребята, вначале я говорил, что должен был написать для вас сказку. Так вот, я все ломал голову и никак не мог ее придумать.

Но ничего, в другой раз придумаю.

ИНОГДА НЕБО ТАКОЕ ВЫСОКОЕ и голубое, такое голубое и высокое, что хочется стать летчиком.

И Раду становится им.

Он заводит мотор, берет направление на страну Голубых Китов и только собирается распрощаться с бабушкой, та говорит ему, что забыла купить хлеба.

Случается в жизни! Голубые Киты могут подождать, а папа вот-вот придет с работы, и кто работает, должен есть.

— Хорошо, бабушка, я схожу за хлебом, — говорит Раду. — Не будем прощаться, я скоро вернусь.

В другой раз небо такое низкое и серое, такое серое и низкое, что хочется стать моряком.

И Раду становится им.

Он поднимает якорь, берет направление на острова Зеленых Лягушек и только собирается дать прощальный гудок, вспоминает, что ему надо еще написать целую страницу примеров с умножением на три.»

Случается в жизни! Зеленые Лягушки могут подождать, а ему надо на завтра написать по арифметике целую страницу примеров с умножением на три; как же можно считать себя школьником, если не умеешь умножать на три!

— Не беспокойтесь, — мысленно говорит Раду учительнице. — Я не приду в школу, не написав целую страницу примеров с умножением на три.

Бывает, что небо, наоборот, такое веселое и грустное, такое грустное и веселое, что хочется петь шоферскую песню и стать шофером.

И Раду становится им.

Крутит заводной ключ, дает сигнал, берет направление на горы Кротких Медведей, но только собирается нажать на акселератор, видит… ах, чего только не может увидеть мальчик, у которого зоркий глаз?! Видит, что цветы не политы… Что у мамы насморк и кому-то надо сбегать в аптеку за аспирином… Что девочка с четвертого этажа осталась одна и плачет…

Случается в жизни! Кроткие Медведи могут подождать, а есть сотни дел, которые ждать не могут.

— Ты расстроился, Раду? — спрашивает его иногда небо, а иногда и не спрашивает.

— Ну вот еще, глупости! — отвечает Раду. — Как ты можешь такое подумать? Зачем мне расстраиваться, когда я могу быть кем только захочу и когда захочу?!

ВОТ УЖ НИКАК НЕ ПРИПОМНЮ, то ли эта сказка пятая, то ли девятая. Давайте, я скажу, что пятая, а вы можете считать, что девятая.

В общем, эта сказка про девочку, которая хотела добраться до звезды и это прекрасно, что она хотела, прекраснее, чем вы себе представляете, потому что там еще никто не бывал, трамваи, автобусы и троллейбусы ходят только до конца и обратно, а от конца и до звезды еще далеко, мною дальше, чем вам кажется.

Чтобы добраться до звезды, девочка залезла сначала на стол и, стоя на столе, она, конечно, была ближе к звезде; с полу звезда казалась ей с ноготок на мизинце, а со стола она ее видела как ноготок на среднем пальце. Чтобы увидеть звезду с ноготок на большом пальце, девочка залезла на буфет, но это было самой большой ошибкой, потому что на буфете стояла банка с ежевичным вареньем, и банка с ежевичным вареньем давай ее уговаривать:

— Остановись, девочка, дальше не стоит идти, бери, ешь сладкую ежевику; пускай другие добираются до этой звезды или до других; бери, ешь сладкую ежевику; какой смысл утомлять себя, облака тебя прокоптят, небо тебя просинит, бери, ешь сладкую ежевику; такой трудный путь не для маленьких девочек, бери, ешь сладкую ежевику.

Девочка заткнула уши и с буфета через чердачную дверь выбралась на чердак, а через чердачное окно — на крышу. С крыши все было видно лучше и звезда сияла ярче; теперь она была с десной орешек, а когда девочка вскарабкалась на телевизионную антенну, то звезда показалась ей, как позолоченный грецкий орех. Чтобы увидеть звезду с яблоко, девочка привстала на цыпочки, но только она подумала, что бы такое сделать, чтобы звезда была с дыню, банка с ежевичным вареньем — тут как тут и опять уговаривает: