Олег Сенцов - Жизня

Казалось, что все происходит как в ватном сне. Как не с тобой. И поминки в рабочей столовой, и водка, от которой не пьянеешь, и все эти люди, случайные или сочувствующие наблюдатели, какие-то родственники.

А потом, уже поздно вечером, когда все улеглось, когда в нашем доме остались одни близкие, заканчивалась уборка и начинали готовиться ко сну после тяжелого дня, в тихом месте у крыльца, в темноте, за пределом очерченного дворовым фонарем круга, я сел на маленькую переносную скамеечку. Я очень устал и сидел молча, глядя перед собой в темноту. И тут я понял, что сижу в том самом месте, на котором любил сидеть отец, что я сижу на его любимой скамеечке, которую он сам смастерил. И я отчетливо и ясно понял, что его больше нет. Физически ощутил это: место есть, скамеечка есть, я есть, а его нет и никогда больше не будет. Страшно чувствовать пустоту и черноту. И я начал плакать, тихо, медленно и молча. Мой восьмилетний племянник стоял рядом и увидел, что я плачу. Он пожалел меня, как умеют жалеть дети, — он начал гладить меня по голове. Тоже молча. Так я сидел на скамеечке, опустив голову, и молча плакал, а он стоял рядом и молча гладил.

После гибели Тузика прошел почти год. Я выпросил у родителей новую собаку. Овчарку! На мое двенадцатилетие мы поехали с отцом в город и на птичьем рынке купили щенка, помесь немецкой и кавказской овчарок. Щеночек был малюсенький, чуть больше недели от роду, он плохо ползал, еще хуже ел, умещался у меня на детской ладони, был без родословной, но зато стоил всего пятнадцать рублей. Ночью он пищал и ползал по полу моей комнаты, пока маме не надоело, и она не положила его мне в кровать; там он пригрелся и уснул. Кормил я щенка сначала макая свой палец в молоко, а потом суя ему в рот — лакать он еще не умел. Назвали парня — Дик.

Пес рос быстро, был очень крепок, лохмат и неуклюж, а также, как и все щенки, отличался игривым нравом. Когда Дик подрос, меня ждало небольшое разочарование — полукровка, он и есть полукровка, и хотя немцев с кавказцами специально смешивают, чтобы взять лучшее от обеих пород, моя собака не походила ни на одну из картинок в тонкой книжечке по кинологии, которую дал почитать один дяденька — ненадолго, на всю жизнь. Меня это одно время угнетало, но потом чувство любви к собаке перевесило ощущение ее неполноценности.

Мой пес вырос здоровенный, по рыже-черному окрасу он больше походил на немца, но только шире в кости — это уже от кавказца, впрочем, как и свислые на концах уши и слегка подкрученный хвост. Дик был очень ко мне привязан, а я к нему. Мы много гуляли, я его дрессировал — он кое-что умел делать, что положено служебной собаке. Правда, и характер у собаки был своенравный. Охотничий инстинкт при виде кур, уток и прочей живности просыпался стабильно, поэтому количество конфликтов с хозяевами попорченной домашней дичи, в том числе и с собственными родителями, не поддается исчислению.

Гулять мы ходили с Диком в основном в лес, который рос совсем рядом, неподалеку от нашей Деревни, за полем, немного на горе. Гуляли в основном сами или с моими друзьями — они тоже брали своих собак, но никто из них по красоте и стати не мог сравниться с моим Диком. Гурьбой было весело, но все равно мне больше нравилось гулять самому, в лесу, только со своей собакой. Это были незабываемые моменты. Когда она ищет тебя, специально слегка отставшего и спрятавшегося в стороне, в кустах. Ищет и находит. И как вы оба радуетесь это быстрой встрече. Собака довольна, что нашла хозяина, хозяин доволен, что у него такая умная собака, и оба — тому, что вы любите друг друга, и тому, что вы снова вместе. Или хорошо наткнуться на зайца, который сидит тихо до последнего момента, а потом вылетает у тебя из под ног, и ты смотришь, как твой довольно грузный пес вытянулся в стрелу, прижал уши и, слегка повизгивая, усиленно стелет за зверьком, постепенно отставая.

Как здорово гулять сырым осенним днем, в долгих и светлых сумерках, когда кругом никого, и пахнет гнилью, и кругом дымка.

Хорошо гуляется зимой, когда выпадает столь редкий в наших местах снег, когда видишь следы, свои и чужие, и звонко и далеко звучит твой голос, когда ты кричишь со всей мочи: «Дик, ко мне!» — и слышишь сначала удары лап, потом дыхание, а затем видишь, как, сбивая на себя снег с нижних веток, мчится к тебе твой пес.

Хорошо возвращаться летним вечером с прогулки, когда воздух звенит и уже пахнет ливнем, но его еще нет, и, выйдя из леса, ты вдруг начинаешь слышать слишком сильный шум листьев, и понимаешь, что это дождь, что он уже начался, и он идет через лес вслед за тобой. И начинаешь бежать во всю прыть по полю вниз, а твой пес бежит рядом, повернув голову к тебе, и на середине пути вас настигает ливень. А потом вы идете домой вдвоем, и ты ведешь его за поводок, и все собаки по улице разрываются, и твой тоже отвечает громогласным лаем, и ты еле удерживаешь его, и вы идете оба, уставшие и довольные. Потом ты поишь его, подливая воду из ковшика в его миску, а затем выносишь ему ужин. Вы засыпаете оба счастливые, а утром ты идешь в школу, и собака, гремя цепью, провожает тебя у ворот, и вы оба знаете, что вечером снова будет прогулка, и вы снова будете вместе, и вы снова будете счастливы.