Молодая женщина в простеньком сером платье, нарушая порядок посадки и расталкивая всех, пробиралась к входной двери.
— Не успеете? Никто вашего места не займёт! — заворчали в очереди.
— У меня больной ребёнок, — негромко ответила она.
Перед ней расступились.
Женщина поднялась в автобус, тотчас высунулась в окно и раздражённо прикрикнула на замешкавшегося мальчика лет двенадцати:
— Что ты стоишь? Шевелись!..
Мужчина помог мальчику, прижимавшему к груди большой свёрток, перевязанный верёвкой, подняться на ступеньку.
Следом в автобус вошли две девушки-туристки с большими продолговатыми мешками из зелёного брезента, добродушная компания рыбаков с удочками, горняки в форменных тужурках, металлурги, профессию которых выдавали слегка подпалённые огнём скулы, колхозницы с ворохами покупок. Один из пассажиров бережно внёс в картонной упаковке большой радиоприёмник.
Трасса автобуса проходила по одной из живописных лесных дорог Среднего Урала, мимо старых заводов и рудников, мимо многочисленных озёр. Только двадцать шесть пассажиров имели нумерованные мягкие места, а четырнадцати надо было разместиться в проходе, выстоять на ногах длинный путь.
Последним в машину поднялся пожилой мужчина в соломенной шляпе, белой, расшитой по вороту рубашке, с двумя тяжёлыми связками книг, тетрадей — учитель. Его нумерованное место оказалось занятым мальчиком. Мать стояла возле него.
— Это моё место, — сказал опоздавший пассажир, показывая билет.
— Тут будет сидеть ребёнок, — твёрдо сказала женщина и повернулась спиной к пассажиру, загораживая мальчика.
— Вы полагаете, что мне стоять легче, чем мальчику? — спокойно спросил пассажир.
— У ребёнка туберкулёз позвоночника! Он едет в санаторий! У вас сердце есть? Ничего с вами не будет — постоите.
Все прислушивались к этому разговору.
Мужчине стало неловко, он сконфуженно улыбнулся и примирительно заметил:
— Напрасно вы шумите. Могли бы спокойно попросить, чтобы ему уступили место.
— Кто же это уступит? А больной ребёнок имеет право сидеть… Не смей, Юрик! — повелительно крикнула она, заметив попытку мальчика подняться. — Ты больной ребёнок и едешь в санаторий. А тут все здоровые. Постоят!
— Странная манера — заняли чужое место и ещё грубите…
Мужчина вздохнул и опустил на пол книги. Ему казалось, что все в автобусе враждебно смотрят на него.
Мальчик сидел молча, низко опустив стриженую голову, прижимая к груди свой свёрток, не слушая, казалось, что торопливо шепчет ему мать.
Девушки-туристки положили мешки в проходе. Инженер-горняк, узнав, что девушки — ленинградские студентки, расспрашивал, что они успели повидать на Урале. Между пассажирами налаживались обычные отношения попутчиков.
Вошла женщина-кондуктор, пересчитала пассажиров:
— Это почему же у нас сорок один пассажир? Кто не взял билета?
— У меня нет билета, — отозвалась женщина. — Провожаю больного ребёнка.
— Сходите, сейчас отправляемся.
Женщина торопливо зашептала что-то упрямо отодвигавшемуся от нее сыну, потянулась его поцеловать, но мальчик отвернулся, и поцелуй пришёлся возле мочки уха.
Дверь за ней закрылась, автобус тронулся.
Больной мальчик привлёк всеобщее внимание. Знаменитый санаторий находился на полпути, в красивой местности, — в сосновом бору на берегу большого озера. Там подолгу лечились дети, страдавшие костным туберкулёзом.
Автобус миновал окраину города и катил по асфальтированному шоссе. Сосняк плотной стеной подступал с двух сторон к дороге. В открытые окна вливался свежий воздух, густо пахнущий смолой.
Пожилой пассажир — он был действительно учителем — сидел в проходе на пачках книг, в неудобной позе, и сочувственно поглядывал на своего юного соседа.
У мальчика были большие серые глаза, полные затаённой, недетской печали. И уж очень встревоженно вёл он себя: посмотрит быстро и внимательно на пассажиров и опять потупит стриженую голову.
«Бедняга! — думал о нём учитель. — В таком возрасте лишиться детских радостей! В санатории не побежишь свободно по лесу, не прыгнешь с каменного берега в озёрную воду. Возьмут твоё тело в тугой корсет или твёрдый панцирь гипса и уложат на долгие недели в постель».
— Что же тебя мама одного отпустила? Некому проводить? — спросил учитель.
Читать дальше