Виктор Стариков: Серебряный голос

— Добро пожаловать! — с искренним весельем приветствовал его Ильин.

— Вот куда утёк! — с торжеством крикнул Саша. — Ишь, где вздумал скрываться.

— Отдай ружьё, рицдивист! — зашипел Кузьмич, диковато озираясь, поражённый тем, что и тут его проследили мальчуганы. — Не смеешь чужое имущество хапать. Я на тебя в суд подам, шпиён проклятый.

— Ты бы, отец, перестал ругаться, — сурово заметил Ильин. — Что? Много настрелял?

Один из мальчуганов приподнял тяжёлую связку птиц.

— Придётся, Кузьмич, составить на тебя протокол, — сказал Ильин. — Факты, как говорят, налицо.

— Кто тут эту дичь считает, — заныл Кузьмич, поняв, чем это ему грозит. — Господи, не в городе живём… Для человека дичи пожалели, а сколько её всякая нечистая лесная сила губит. Не казнокрад я…

Ильин молчал.

— Что же, товарищи хорошие, делаете? Птичек жалеете, а человека сгрызть хотите?

Он долго топтался возле нас, всё в тех же калошах, подвязанных верёвками, всё ныл о необходимости любви к человеку, требовал вернуть ему ружьё.

Потом вдруг попросил закурить. Ильин дал ему папиросу. Кузьмич выкурил папиросу, сидя на корточках и ненавидящими глазами оглядывая нас. Решительно поднялся и громко сказал:

— Все вы рицдивисты! Ответите, что ружьё у свободного человека забрали, — и медленно зашагал к реке.

Вскоре и мы, тронулись в обратный путь. Ребята несли трофеи — убитую Кузьмичом дичь и двустволку.

По дороге зашли в сельсовет и составили акт о браконьерстве Кузьмича. Подписали его пятеро свидетелей. Председатель сельсовета похвалил ребят:

— Ловко вы его поддели. Ишь, куда утёк — в Коноваловку. Оштрафуем его и лишим права охоты. Хватит дичь для базара переводить. Нашёл себе доходное дело!

Мы уже готовились к отъезду. За эти дни привыкли к хозяевам, да и для них стали своими людьми. Жаль было покидать Зимник.

Как-то вечером Ильин вдруг спросил мальчугана:

— Саша, есть у тебя такое место — самое любимое?

Тот ответил не сразу. Видно, вопрос застал его врасплох.

— Есть… Песчаное озеро.

— Это где лебеди живут?

— Да.

— Далеко?

— Не…

— Пойдём туда завтра. Нарисую для тебя это Песчаное озеро — на память.

Саша просиял.

Я знал, что Ильин редко дарит свои рисунки. Значит, он очень полюбил за эти дни Сашу, коли решил сделать ему такой подарок.

Опушкой соснового леса мы шли на озеро Песчаное. Утро стояло сырое, туманное.

— Вот! — сказал неожиданно Саша и остановился.

Мы стояли на каменистом холме. Перед нами в чаще скалистых берегов и густого сосняка лежало Песчаное озеро. Туман, чуть колыхаясь, розовея, скрывал дальние берега. Кругом всё спало. С сосновых иголок капала роса. Правее выделялся жёлтый мысок, чуть краснел костёр — наверное, рыбацкий.

Саша, волнуясь, спросил:

— Можно нарисовать?

Ильин не ответил. Он стоял и слушал тишину, всматриваясь в краски утреннего тумана.

На миг туман разорвало, и проступил дальний красноватый берег, лёгкая рябь прошла по воде. Чуть колыхнулся тростник.

Чей-то рокочущий голос пронёсся над озером и смолк. Словно кто-то взял несколько низковатых ноток на серебряной трубе.

Ильин поднял голову вслушиваясь.

— Кто это?

— Лебеди, — шепнул Саша.

— Откуда тут лебеди?

— Не знаю… Наверное, перелётные остались. Птенцов вырастили.

Опять пронёсся над спящей водой лебединый крик.

— Хорошо!.. — вырвалось у Ильина.

— Култышка весной прознал о них, — прошептал Саша. — Сгубить хотел, да мы не допустили. По очереди озеро сторожили. Он походил, походил и бросил…

Подул ветерок, и туман поплыл прядями. Розоватые волны заиграли у берега. Всё разом ожило. И опять над водой, над лесами пронёсся лебединый крик.

Я взглянул на Сашу.

Он стоял, вскинув голову, — маленький, заботливый и неутомимый хозяин этих лесов и озёр, ревниво оберегающий свои богатства от вредных людей.

Сорокаместный автобус отходил с часовым опозданием. Пассажиры, утомлённые ожиданием под солнцем, на пыльной площади, торопились занять свои места. Все были немного раздражены, нервничали.