Ирина Дегтярева - Степной ветер

– Да ну тебя! – обиделся Мишка. – Это же на улице снег. Оттого дома еще уютнее. Лошади ржут в теплой конюшне. Их в мороз мы шерстяными попонами накрываем. В комнатах жарко, пахнет пирогами и хвоей, когда елка, Новый год… Знаешь, как здо́рово! – Мишка зажмурился.

– Я в Новый год всегда работаю, – пожал плечами Сашка. – В цирке на Новый год, я тебе скажу, тоже здо́рово. Все украшено мишурой, звездами из фольги. Запах тоже какой-то особый, свежий, хвойный. Мы в нашей гримерке ставим небольшую елку. И многие так делают. И представления особенные, сказочные. Я Новый год играл, поскольку самый молодой. Меня все на руках носили, под куполом летал, словно с неба я спустился. А потом стол накрыли. Все собрались: артисты, дирекция цирка. Конкурсы были, призы. Мне роликовые коньки подарили. – Сашка улыбнулся. – Вот если бы в школу ходить не надо было, а то двойки эти…

– Я вообще на второй год остался, – мрачно признался Мишка. – Вернее, на осень, по английскому. Папка сказал, что выпорет, если не сдам.

– Да ну, брось! Дядя Петя только обещает, чтобы не расслаблялся. Это не мой отец. Тот грозится мало, больше делает. Лучше бы было наоборот.

– Говорю же, переезжай к нам!

– Спасибо, конечно. Но я к своему привык. – Сашка улыбнулся и хлопнул брата по плечу.

– Ай! – вскрикнул Мишка. – Я же обгорел. Пошли купаться?

– Лучше домой. – Сашка взглянул на часы. – А то у тебя не только плечи гореть будут, но и место пониже. Давай завтра с маской поныряем. Я там таких рыбин видел! Мой отец с твоим надолго завтра на рыбалку уедут, и нырнем. А? Лады?

– Точно! – весело согласился Мишка.

Они поехали домой на велосипедах, распевая во все горло:

Их еще тонкие голоса звучали слаженно, звонко под скрипучий аккомпанемент цикад и позвякивание велосипедных звонков.

Мишка не сразу заметил это существо на дне, частично закопавшееся в песок. Два выпуклых глаза, один над другим, внимательно следили за плававшими и заслонявшими солнце мальчишками.

Сашка вынырнул, выдул воду из дыхательной трубки, и, не вынимая загубник изо рта, прогудел почти разборчиво:

– Это камбала. Отец говорил. Маленькая еще. Попробуй ее поймать.

– Нам бы сачок, – отплевываясь, сказал Потапыч, нырявший без трубки.

Он не умел выдувать попавшую в нее воду и начинал захлебываться и паниковать, поэтому набирал в легкие воздух и потихоньку выдыхал его, пуская в воде пузыри, когда погружался.

Вода давила на уши, маска то и дело запотевала, хотя Мишка, выныривая, плевал на стекло изнутри, промывая маску в морской воде. Этот метод помогал плохо.

Камбала, поднимая облачко песка, вибрируя казавшимся кружевным плавником, улепетывала и снова закапывалась в песок. Мишкины пальцы только раз коснулись ее скользкой тушки, и камбальи глаза посмотрели с возмущением на преследователя. Заметив это, Мишка фыркнул и нахлебался воды.

– Фу! – вынырнул он, откашлявшись. – Гадость какая!

– Это тебе не пресная донская водичка, – загнусавил через трубку Сашка. – А крабов ты видел? Там один, мелкий, закопался в песок. Только глаза и клешни торчат. Сидит, песок под себя подгребает.

Сквозь мутноватую воду Мишка разглядел не краба, когда в очередной раз нырнул, а рака-отшельника, тащившего за собой небольшую витую раковину.

Вдруг что-то блеснуло на солнце. Это проплыла стайка рыб, довольно крупных, серебристых. Мишка преследовал их какое-то время, любуясь плавными и синхронными движениями.

Владик сидел на берегу под самодельным навесом из четырех шестов и натянутой между ними простыней и с тоской смотрел на движение черной с оранжевой полосой Сашкиной трубки, бороздившей воды вдоль берега. Его закованная в гипс нога покоилась на полосатом бело-зеленом покрывале.

Потом, проголодавшиеся, они пошли к дому, поддерживая с обеих сторон Владика.

– Мы как твои оруженосцы! – засмеялся Сашка, пронзая невидимого врага, как пикой, шестом, зажатым под мышкой.

– Гипсоносцы, – поправил Мишка, размахивая маской.

Он завернулся в покрывало, как древний римлянин в тогу, и нес под мышкой три других шеста от разобранного навеса.

– Рыбкой пахнет, – потянул носом Владик, когда они доковыляли до калитки.