Татьяна Корниенко - Херсонеситы

– …зависимость от Херсонеса.

– Если он выплатит всю обещанную сумму, наши стены станут неприступными не только для врагов, но и для друзей. И это еще не всё. Хаемон пообещал приобрести оружие и катапульту. Думаю, ты догадываешься зачем.

– Но это очень большие деньги. Не передумает ли он? Дело-то ненадежное.

– О! Вложено уже столько… Поверь, этот человек знает, что получит взамен, – мы проложим ему путь к цели. Достаточно долго Керкинитида терпит давление Херсонеса. Даже наши деньги чеканятся на их монетном дворе!

– Когда же ждать ответа?

– Скоро. Очень скоро. Уже все готово для…

Наверное, Дионисий чем-то выдал свой интерес. Говорящий вдруг умолк на полуслове, бросил на мальчика подозрительный взгляд, поспешно расплатился с гончаром, и оба покупателя вышли.

«Домой! Скорее домой! Какое счастье, что корабль отплывает сегодня!»

О том, что Дионисий возвращается, Зо сообщила Агата. Несколько последних дней она не отдалялась от своей подружки, наблюдая из воды, как та провожает печальными глазами идущие в порт корабли. И тоже грустила, не понимая, почему всегда веселая Зо больше не играет с ней, не носится по волнам, держась за плавник.

Обрадовалась и заверещала Агата лишь однажды – когда увидела на входящем в порт лембе знакомого мальчика, друга Зо. Забыв все наставления, дельфиниха встала на хвост, прошлась перед кораблем и плюхнулась на спину с фонтаном веселых брызг.

За выходкой своей подруги Зо наблюдала, сидя на прогретой гальке. Она попыталась найти причину столь странного поведения, перевела взгляд на лемб и вдруг догадалась, вскочила, закричала:

– Дионисий! Дионисий вернулся!

Маленькую фигурку на «своем» кусочке берега он заметил сразу. Перегнулся через борт, замахал руками. Зо, стараясь стать заметной на фоне скал, поднялась на цыпочки, тоже вскинула руки и, забыв про обидевшуюся Агату, кинулась в порт.

Когда она пробегала через городские ворота, лемб уже завершил швартовку, а Дионисий, стоя спиной к берегу, прощался с капитаном. Через мгновение он обернулся, и Зо, готовая смеяться и прыгать от радости, едва не закричала: лихорадочные, воспаленные глаза, ввалившиеся щеки – это был совершенно другой Дионисий.

Он заметил ее испуг, постарался улыбнуться:

– Хайре, Зо! Ты так смотришь, словно я переплыл Стикс!

– Мне кажется, тот, кто переплывает эту реку, выглядит лучше! Но я так рада видеть тебя! Поскорее скажи, что произошло? Неужели свидание с домом превратило живого человека в высохшую мумию?

– В этом виноваты три бессонные ночи. Но не только они. Пойдем же отсюда куда-нибудь, где мы сможем спокойно побеседовать!

На укромной галечной полоске, зажатой прибрежными скалами, Зо опустилась на камень. Дионисий пристроился рядом, положив подле себя мешок с сокровищами Кахотепа. Рассказывать ли о них? Он еще не решил.

К сожалению, этот по сути своей простой вопрос не был единственной его заботой.

Едва ступив на палубу в далекой Керкинитиде, Дионисий, измученный памятью и двумя бессонными ночами, уснул.

Проснулся он глубокой ночью, уже в пути. Море штормило, лемб швыряло. Было промозгло и неуютно. Дионисий получше закутался в гиматий, хотел встать, выпить подкисленной вином воды и вдруг почувствовал, что палуба закачалась по-иному, без всякой связи с волнами, побежала из-под ног…

И снова перед глазами потянулась праздничная процессия, снова гарцевали скифские конники, мелькало лицо Сморда, падали, истекая кровью, люди. А печальная Дайона все с той же интонацией заклинала помнить о собаке.

Глядя в расширенные от ужаса глаза, Дионисий рассказал Зо обо всем. Не умолчал он и о странном разговоре, случайно подслушанном в гончарной лавке.

– Мне показалось, нет, я уверен, что эти люди говорили об отце Кироса, – заключил он.

Зо согласно кивнула и вдруг, вскрикнув, вцепилась в его руку:

– Что я расскажу тебе, послушай! В тот вечер, когда ты плыл в Керкинитиду, к Хаемону пришли гости. Только мужчины. Я сразу же подумала: как странно, обычно хозяин не устраивает празднества без гетер. Солнце уже нырнуло в море, и мне не удалось разглядеть лиц.

– Разве в доме было настолько темно?

– Нам строго-настрого запретили зажигать светильники. Ближе к ночи мама отправила меня в кладовую. Мне пришлось идти мимо андрона. Дионисий, оттуда не раздавалось ни пения, ни музыки, ни смеха! Даже смеха – а я знаю, как смеются гости Хаемона. Вдруг из комнаты пошли люди. Много людей. Мне ничего не оставалось, как спрятаться за колонну. Они были совсем рядом, и я кое-что услышала…