Джин Литтл: Неуклюжая Анна

Все понимали, воображение здесь ни при чём. Дети чувствовали, что она сейчас заплачет. Еще минута, и все они зарыдают.

Но вместо этого папа рассмеялся. Это был странный и хриплый смех, но тем не менее, смех. Дети ушам своим не верили.

— Чем мы тут все занимаемся? — хрипота пропала так же быстро, как и появилась. — Такие неприятные, такие скучные лица на Рождество, будто сегодня вовсе и не Рождество. А всё потому, что Анна сделала нам подарок. Мы должны петь от радости, а мы…

Он вытянул Анну из укрытия материнских рук и поставил прямо перед собой.

— Хватит, Анна, довольно кукситься. Любому впору гордиться, сделав такую корзинку. Мы сможем пользоваться ею долгие годы. И мы все тобой гордимся. Даже если тебе кто-то и помогал. Ведь ты трудилась с любовью и в честь Рождества. Как же тебе удалось столько времени хранить секрет?

Анна сглотнула, мигнула, попыталась смахнуть набухающие в глазах слезы, и, отчаянно стараясь, чтобы голос звучал как обычно, ответила:

— До вчерашнего дня держала корзинку в школе, а потом под кроватью.

Тут уже и Гретхен позабыла, как была несчастна. Она подскочила поближе к папе, ухватила Анну за руку и выпалила:

— Она такая чудесная, Анна, эта твоя корзинка. И ты даже не намекнула ни разу, даже словом не обмолвилась.

Лёд растаял в сердцах, комната снова празднично сияла.

Близнецы заговорили вместе, мешая слова в кучу:

— Такая красивая…

— Ты нас научишь, ладно?

— Никто даже и не догадывался. Никто !

— О вашем подарке тоже никто не догадывался, — бормотала Анна, её душа наполнялась то робостью, то восторгом. Но Руди по-прежнему молчал. Какая-то дурацкая корзинка. Его цветок всё равно самый красивый.

Он отвернулся от цветка, потому что не желал даже глядеть в сторону корзинки, и тут поймал взгляд матери.

Руди кашлянул, затем к собственному изумлению поднялся на ноги.

— Всё-таки не понимаю, как ты ухитрилась это сделать, — честно признался он. — Ты же ещё совсем ребёнок.

Теперь остальные смеялись уже над изумлением, прозвучавшим в голосе мальчика. Даже мама, так и не встав с большого кресла, присоединилась к смеху. Но взгляд, брошенный на сына, заставил его подтянуться, почувствовать — его опять любят, он снова может стать самим собой.

Фрида весело заговорила, разбивая последние остатки напряжения:

— Мама, я ужасно голодная.

Тут и все остальные вопросительно взглянули на мать. Они знали, что угощение давно готово. Всю неделю она каждый вечер пекла, а сегодня, придя с работы пораньше, даже Гретхен выгнала из кухни, чтобы заняться окончательным наведением глянца.

Но мама не встала с кресла. Она подмигнула детям и сказала:

— Еще не пора.

— Но, мама…

— Гости Анны не пришли, — как ни в чем ни бывало произнесла Клара Зольтен.

— Гости Анны?

Руди, Гретхен, Фрида и Фриц уставились на мать. Анна подняла голову и сквозь круглые луны очков взглянула на отца.

— Папа, папа, ты их пригласил!

— Да, я их пригласил, — улыбнулся тот.

До чего же она счастлива! Его дочка никогда раньше такой не была, щечки розовые, глаза сверкают. Одна из косичек расплелась, очки съехали на кончик носа. Но какие ямочки на щеках! Неужели у неё всегда были такие ямочки?

"Она же просто красавица", — подумал отец.

— Надо подождать немножко, — объяснил он. — Они скоро приедут. Франц её привезет.

Что-то было в папиной интонации такое, что подтверждало слова Изабеллы. У них роман. Улыбка Анны стала ещё шире.

— Ладно, папа, — внезапно сказала девочка. — Пойду, посмотрю подарки, пока гости не пришли.

Все продолжали ахать, удивляться и обсуждать гостей Анны, но у неё уже не было сил оставаться в центре внимания. Она села на пол под ёлкой и взяла свою новую книгу. "Теперь нам шесть". Она открыла книжку и поднесла поближе к носу. Хорошо. Пахнет правильно. Запах книги — важная вещь, когда её приходится держать близко к глазам.

А ещё настольная игра и варежки. Девочка натянула варежки и погладила саму себя по щеке.

Тут прозвенел звонок.

— Гости, Анна, — объявил папа. — Иди открывай.

Девочка неуклюже встала на ноги, и, стаскивая варежки, вцепилась в папу.

— Пойдём со мной, — умоляюще прошептала она. — Я не могу одна.

Мама, поглощённая мыслями о том, хватит ли всем еды, нетерпеливо взглянула на Анну.