Владимир Добряков - Две строки до востребования

— На рыбалку собирался, — потупившись, сказал Гринька. Говорить сердитому парню о предполагавшемся походе ему почему-то не захотелось. Ответил, и ладно. Чего он привязался!

— Харч кончается. — Усатый достал из кармана десятку и положил на стол. — Колбасы килограмм возьмешь. Любительской. Сыру полкило. Чаю две пачки. Водку тебе дадут?

— Не знаю.

— Скажешь, что матери на компресс…

Все заказанные продукты Гринька купил без всяких хлопот. А с водкой вышла неприятность. Пожилая продавщица не только не отпустила ему алкогольный товар, но даже и пригрозила милиционера позвать. А уж наговорила всего! И как, мол, не стыдно ему, еще молоко на губах не обсохло, а водку покупает, и куда смотрят родители, и с таких вот, сопливых, преступники начинаются. Как ошпаренный выскочил Гринька из магазина.

«Пусть сам покупает!» — раздраженно думал он, шагая к дому.

— Тютя! — обругал его квартирант и, не считая, сгреб сдачу в карман. — Попросил бы кого-нибудь.

— Там попросишь! Она все видит. Как заорала! Хорошо, что милиции не было.

— Черт с ней! Переговею… А интересная эта книженция! — Усатый впервые изобразил губами улыбку. — А Тернардье этот — ну сволочь!

Гринька два раза читал книгу и полностью разделял мнение квартиранта. Однако вступать с ним в беседу не захотел. Он и в школу ушел раньше времени, соврав, будто перед уроками у них должны состояться дополнительные занятия…

Войдя в класс, Гринька первым делом взглянул на стену, где обычно висит классная газета. Стенгазета и сейчас висела. Но старая, все с той же карикатурой на Г. Швырева, якобы оторвавшего у Нади Жмуркиной косу.

Неспешной походкой, насвистывая (надо же марку держать!), Гринька направился к своему месту. Возле Галкиной парты приостановился.

— Плохо работаешь, Чумакова. Ленишься. Такой материал тебе подкинул, а ты…

— Не радуйся. Рано. — Галка сидела, положив руки в кружевных манжетиках на парту.

— Значит, все-таки нарисуешь! — возликовал, Гринька.

— И без меня тебя нарисуют. Ой, Швырев, нарисуют! — И, не удержавшись, Галка добавила: — Была сейчас в учительской, слышала… По-моему, о-очень крупные неприятности ожидают тебя.

Расспрашивать о подробностях Гринька посчитал для себя унизительным. Крупные неприятности?.. Ерунда! Какие могут быть неприятности? Из школы не исключат. Кто за три дня до окончания учебы исключает! На второй год не оставят. Даже по английскому годовая выходит тройка. Мать вызовут в школу? На здоровье! Этого он и вовсе не боялся.

Тем не менее тревога поселилась в нем. Он пытался не думать о словах Галки, чинно сидевшей впереди. Пожевав зеленую промокашку, даже скатал тяжелый шарик и метким щелчком послал снаряд на вторую парту. Шарик застрял в ее кудрявых цвета соломы волосах. Розовыми пальцами Галка извлекла шарик из волос и брезгливо кинула на пол. И то, что она не обернулась, не посмотрела, кто бросил, почему-то окончательно испортило ему настроение.

В переменку Костя и Симка спустились к нему на второй этаж.

— Мощная идея! — сказал Костя.

— У Мишки Кабанова, — подхватил Симка, — настоящий шагомер есть!

— Идешь, — сказал Костя, — а он в кармане лежит и шаги считает!

— Покупайте, говорит, электронный пистолет, тогда махнемся. — Симка вытянул губы. — Покупайте! Девять рубликов.

— Я фонарик предложил, — вздохнул Костя. — От сети заряжается. Не хочет…

— Кисель да Калач — два дурака на одну букву! — Гринька уселся на подоконник: — Кому этот шагомер нужен!

— Интересно же, идешь, а он…

— Шаги по минутам можно считать. Перемножил — и готово. А фонарик в походе — первая вещь.

По коридору с куском мела и мокрой тряпкой в руках шла беленькая Галка.

— Швырев! — близко подступив к нему, сказала Чумакова. — За промокашку — спасибо!

— А ты видела? Это я?

— Видела. У тебя зеленая промокашка.

— Ну, я. Хочу и буду бросать!

— Но ведь и сдачи можешь получить. — И Галка выразительно подняла мокрую тряпку.

— Осторожнее, капнешь! — угрожающе сказал Гринька. — А то рассержусь и вместе с тряпкой в окно тебя выброшу!..

Чем бы закончилась эта горячая перепалка, за которой с любопытством и тайным восхищением Галкиной смелостью наблюдал Костя, неизвестно. Вдруг послышался низкий и мягкий голос:

— Швырев, ты, кажется, снова воюешь?

Перед ребятами стояла завуч Лариса Васильевна. Она покачала головой, и покачались ее пышные русые волосы.

— С девочкой воюешь… — чуть приоткрыв в улыбке зубы, добавила она. — Я сейчас занята, а на следующей перемене очень прошу тебя, Швырев, зайди ко мне в кабинет.