Владимир Добряков - Две строки до востребования

— Ого, сколько! — глядя на ровно сложённую кипу выглаженного белья, восхитился Костя. — Если бы такие специальные соревнования проводили, ты бы точно чемпионом утюжного спорта была.

Но мама на эту откровенную лесть клюнуть, похоже, не захотела.

— Ну, а твои, чемпион, как дела? Что за рекорд на этот раз установил?

Разговор принял чрезвычайно опасное направление. Вдруг еще потребует дневник показать? А там — пусто, ни одной записи. Костя мигом вспотел. Все же нашел в себе силы спокойно ответить:

— Сегодня без рекордов. Не вызывали к доске. — И, чтобы покончить с нежелательной темой, участливо спросил: — Устала? Дай я поглажу…

Что это с ним? Вроде бы не водилось за Костей такого — не часто баловал родителей вниманием.

Перехватив изучающий взгляд матери и боясь, что она догадается о его настоящих мыслях, Костя ворчливо сказал:

— В классе, наверно, каждый день ученикам повторяешь, чтобы помогали родителям, а сама утюг боишься дать. Не сожгу я эту наволочку, не волнуйся. Не маленький.

Лидия Ивановна наконец улыбнулась. Уступила место перед столом.

— Уж куда как большой! Палец-то вон расцарапал.

— То случайно. — Вдаваться в подробности Костя, конечно, не стал.

Лишь второй или третий раз в жизни держал Костя в руках утюг, а дело у него спорилось. Через минуту догладил наволочку, аккуратно сложил ее вчетверо и увенчал ею высокую кипу белья. Принялся за полотенце.

Лидия Ивановна еще веселей улыбнулась. На гладкой коже, чуть в стороне от левого уголка губ, смешливая ямочка проклюнулась.

— И правда, совсем ты у нас большой. Умейка-мастер! Так мы с тобой, глядишь, в два счета всю работу в доме переделаем. Пока гладишь, я в комнатах начну пылесосить.

В другой раз Костя и не вспомнил бы про электровилку. А сейчас вспомнил. Солидно, как и подобает мастеру, сказал:

— Нет, там замыкание может быть. Вилка не в порядке. Ты уж тогда белье доглаживай, я ремонтом займусь.

— А сумеешь? Может быть, папу подождешь?

После таких слов Костя не только что электровилку чинить, он бы с отверткой полез и под колпак телевизора, где краснеет угрожающая надпись: «Осторожно! Высокое напряжение!»

Честно говоря, вилку пока можно было бы и не трогать. Хотя проводка из-под резиновой трубки и обнажилась, как худосочные руки из широких рукавов, но изоляция оставалась еще целой, и до замыкания было далеко. Но раз назвался груздем… В общем, Костя разобрал вилку, для надежности обернул провода клейкой синей лентой, опять все крепко закрутил и вставил вилку в штепсель. Пылесос взвыл, как сирена. Костя хотел пойти на кухню — доложить, что ремонт закончен, но мама уже сама поспешила к нему. Теперь и возле правого уголка губ виднелась крошечная ямочка.

— Костик, да когда же ты научился этому? Просто не верится!

Самым достойным было промолчать. Что он и сделал. А потом, словно не замечая восхищения матери, деловито осведомился:

— С этой комнаты и начинать?

Лидия Ивановна расцеловала Костю в обе щеки.

— Сын! Ты же отличный у нас парень!

Прежде чем включить пылесос, Костя выглянул на балкон. С маминой стороны никаких неприятностей в ближайшие часы он не ожидал. Только бы Ленка теперь не сболтнула чего лишнего.

Как вовремя выглянул он! По дорожке, через двор, шли отец и сестренка. Шли рядышком, о чем-то мирно разговаривали, но Косте все это очень не понравилось. Конечно, у Ленки миллион тем для разговора, но Костя сильно опасался, что в этом миллионе он может оказаться совсем не последней темой. Как бы там ни было, а дневник лучше припрятать подальше. Если дойдет дело до этого нежелательного свидетеля, то скажет, что у Симки оставил дневник.

Сунув его под матрас, Костя поспешно включил пылесос и стал усердно водить алюминиевой щеткой по полу. А выждав минуту, он даже опустился на коленки и, согнувшись, почти лежа, принялся наводить чистоту под шкафом — пусть отец видит и сравнивает: он-то, Костя, работает в поте лица, а эта хваленая отличница только и знает, что носится по двору. Хуже мальчишки!

Ненасытный и гудящий зверь уже вылизал под шкафом все уголки, жадно ощупал каждую половицу, в щелях не оставил ни соринки, а Костя продолжал работать. Сестра и отец, по его расчетам, уже давно должны быть дома. А их нет и нет.

Когда совсем затекли плечи, Костя с обиженным видом поднялся с пола и носком шлепанца сердито выключил кнопку пылесоса. Он постоял у двери — не слышно ли шагов на лестнице, снова прошел к балкону. У беседки он разглядел и беззаботного Гриньку, и Леньку Криворучко, и других ребят. Симки Калача, правда, не видно. «Может, сестра его Зойка застукала, что в школу не ходил? Тоже заноза подходящая! Всего только на два года старше, а хочет, чтобы Симка во всем подчинялся ей. Хорошо хоть Ленка наша — малявка, — подумал Костя. — И что в первую смену ходит — тоже хорошо. Иначе она бы уж обязательно разнюхала, что прогулял сегодня».