Владимир Добряков - Две строки до востребования

— А чья это машина, на которой поедете?

— Есть у меня друг один, счастливчик. «Лада». Совсем новенькая. Не его, конечно, — папаши. А сам папаша на полгода в Монголию уехал. Так что катайся на здоровье. Друг водить не умеет, меня и попросил… Ну, бывай. Сумку береги. В воскресенье заглянешь в бильярдную. Понял?

По меньшей мере с десяток предметов мысленно перебрал Костя, мучительно решая, какой же из них отдать Гриньке в счет сегодняшнего проигрыша в карты. Увеличительное стекло? Но там, на черной пластмассовой ручке, в которую задвигается стекло, видна цена — 80 коп. Придерется — меньше рубля, скажет, стоит. Валдайский колокольчик? Но они же в комплекте. Мама на экскурсию в Новгород ездила, оттуда и привезла четыре штуки на подставке. Заметят. Судейский свисток? Тоже не пойдет — совсем дешевка. А если хорошую книжку? «Маугли», например. С красивыми цветными картинками. Но отдавать книжку Косте вдруг стало жалко. Да и мама может спросить, куда подевалась новая книжка. А уж Ленка-то сразу заметит пропажу. «Да и нужна ему эта книжка, как корове зонтик! — рассудил Костя. — Еще засмеет!»

Можно было бы отдать Гриньке компас с кожаным ремешком. Его носят на руке, как часы. Буквы со странами света и кончик стрелки зеленым светом в темноте блестят. Отличная вещь. Но… как отдать? Компас, хотя и лежит в общем ящике серванта, вроде как ничейный, но всем же отлично известно, что давным-давно он был подарен отцу за участие в тушении лесного пожара, это еще когда отец служил в армии в Белоруссии. Нет, из-за компаса могут быть неприятности…

В конце концов, повздыхав, Костя прошел к столу, где лежала тетрадка с написанным условием задачи про бассейн и трубы, и взял свою голубую трехцветную ручку. Что поделаешь — придется отдать. «Скажу, потерял», — решил Костя. Но оказалось, что и замечательной трехцветной ручкой он не может расплатиться с Гринькой: на колпачке, увенчанном металлической защелкой, виднелась чуть заметная трещина. Костя и огорчился этому и обрадовался. Больше обрадовался: ручка с такой ерундовой трещинкой еще долго прослужит ему, а Гриньке отдавать ее нельзя. «Порченую, скажет, вещь подсовываешь». Только отчего же трещина появилась? Может, вчера, когда Женьку Кругликова портфелем на перемене трахнул?..

Так и не придумал Костя, чем расквитаться за проигрыш. Не до того потом было — засел перед телевизором, показывали футбольный матч динамовских команд Киева и Тбилиси.

А совсем поздно вернулся отец. Снял в передней туфли и неслышно прошел в спальню.

— Мамусь, — виновато взглянул он на жену и осторожно дотронулся до ее плеч. Лидия Ивановна, с ножницами и сантиметром стоявшая у стола, на котором были разложены куски материи, недовольным движением стряхнула с плеч его руки! — Мамусь, — жалобно повторил Аркадий Федорович, — все знаю, что хочешь сказать: испорчено великолепное воскресенье, ты весь день одна, ждешь и, быть может, даже горько рыдаешь, вспоминая тот день, когда… в бассейне спортобщества «Трудовые резервы» увидела на десятиметровой вышке поджарую и довольно мускулистую фигуру своего будущего супруга.

— Ох и подлиза ты! — усмехнулась Лидия Ивановна. — Ну мог хотя бы позвонить?

— Ты же знаешь — у Галиева нет телефона… Но, Лидуша, должен тебе доложить, что мы, в общем, не зря поработали. Чуть-чуть двинулись вперед — попробуем расположить магнитные датчики в шахматном порядке…

— Аркаш, вы хоть поели там?

— Я сыт, сыт. Превосходные, поверь, изготовили макароны, яйцами залили. А за черный кофе Ашот мог бы взять международный приз. Непревзойденный мастер.

— А ты у меня непревзойденный фантазер, невнимательный муж и неважный отец.

— Неужели все так плохо? — убито спросил Аркадий Федорович.

— Так выходит, — печально проговорила Лидия Ивановна. Но, взглянув в лицо мужа, по-настоящему расстроенное и жалкое, обняла его за шею, притянула ж себе. — Но не думай, что я жалею о том дне, когда четырнадцать лет назад, седьмого июля, студентка третьего курса после получасовой тряски в автобусе вошла в бассейн спортивного общества «Трудовые резервы». До сих пор верю, что это был самый удачный день в ее жизни.

— Прости меня, — растроганно сказал Аркадий Федорович. — Я действительно невнимателен к тебе.

— Ко мне — это полбеды. Тебя Костя почти не видит. А мужское влияние, особенно на сына, сам знаешь…

— Я разговаривал с ним сегодня.

— На педагогическом языке это называется «общался».