Валерий Воскобойников - Портрет Кати Е.

Тут подъехал автобус, и парень побежал к нему. Он встал на подножку, помахал Кате рукой, и автобус тронулся.

Через несколько дней Дорин выздоровел.

Он пришел в класс рано, посидел рядом с Катей просто так, ничего не делая, потом начал доставать учебники. И вдруг вместе с учебниками он вынул какой-то футляр, очевидно, с очками.

Вынул и сразу спрятал назад в портфель.

— Что это у тебя? Очки, да? — спросила Катя.

— Так, ничего особенного, — сказал Дорин и стал заталкивать портфель в парту.

Потом он спросил:

— А если бы я надел очки, что бы тогда было?

— Не знаю, — удивилась Катя.

— Может быть, у меня в самом деле очки?

— Ну и что?

— Может, мне их носить теперь нужно? Для исправления зрения.

— Носи на здоровье. Конечно, носи.

— Я тебе их покажу сейчас, только ты молчи.

Дорин снова достал футляр и раскрыл его под партой.

— Ой, какие интересные. Можно я примерю?

— Тихо, — оглянулся Дорин, — увидят.

На уроке он один раз надел эти очки, но сразу снял и оглянулся на класс. Никто на него не смотрел. Он надел снова. Снова снял.

— Лева Дорин, ты хочешь что-нибудь сказать? — спросила Василиса Аркадьевна.

— Ничего. Я ничего не хочу сказать, — испугался Дорин.

— Тогда не скрипи партой.

— Это я скриплю. Я нечаянно, — сказала Катя.

— Вот как? — удивилась Василиса Аркадьевна и повернулась к доске.

— Ты теперь как этот… — сказала Катя. Она никак не могла вспомнить какого-нибудь великого человека в очках.

— Как кто?

— Как Лобачевский, — сказала она, хотя ни разу не видела, как выглядит Лобачевский на портрете. Она только слышала о нем по радио вчера вечером.

На следующем уроке Дорин надел очки и больше уже не снимал. Но в коридоре и по улице он ходил без очков.

В классе давно просили Катю, чтобы она принесла скворца Петьку. И Катя решила принести. Она несла клетку осторожно, клетка была завернута в мамин вязаный платок, чтоб Петька внутри не замерз.

Петька все-таки замерз. Или настроение было у него плохое. Он ничего не говорил, сколько ни просила его Катя. И все ребята просили. Кричали вместо него друг другу «здравствуйте» заводными механическими голосами, а Петька молчал. Он сидел в клетке, съежившись, ни на кого не глядел и лишь иногда переступал ногами.

— Наврала ты все, — говорили некоторые ребята Кате.

Но другие еще верили.

И тут вбежал Симоновский. Тот самый Симоновский, который однажды увел класс на «Шпиона лови в себе».

— Ух и фильм! Такой фильм! — закричал он прямо у двери.

— Где? Какой?

— Шведско-итало-немецко-американский.

— Про что? — шумели ребята. — Как называется?

— Называется «Никто, нигде, никогда». Я его летом видел с родителями на просмотре.

— Когда идет, сегодня?

— Сегодня. Только сегодня и идет. На два и на четыре билетики уже проданы. Вчера успели.

И тут все забыли, как плохо было в тот раз, после того фильма. Снова все решили сбежать с четвертого урока, с пения.

Молчал, как всегда, один Дорин, да Катя. Она все еще уговаривала скворца сказать что-нибудь. Но скворец молчал.

А перед третьим уроком к Дорину в коридоре подошел учитель пения.

— Дорин, я хочу тебя попросить. Ты приведешь на урок всех в зал? — спросил учитель.

Дорин молчал.

— Ты слышал? Ты приведешь? — спросил снова учитель.

— Не знаю, — сказал Дорин.

— Как это ты не знаешь? — удивился учитель.

И Дорин все ему рассказал. И растерянный учитель пошел сразу к завучу. А Дорин пошел в класс. В классе тоже все рассказал.

— В этот раз мы тебе не простим! — возмутились ребята.

— Председатель! Не председатель ты, а предатель! — кричали некоторые.

И только Катя стала его защищать.

— Он же правду сказал?

— Ну и что? — кричали ей.

— Что, он врать должен был, что ли? Ведь правду же?

— Ах правду, ах так?

— Да, так!

Вошел завуч. Все его сразу увидели и замолчали. Одна Катя стояла спиной к двери и продолжала кричать.

— Ермолова, — сказал ей завуч.

Но она не слышала, а все кричала:

— Да, так! Да, так! — И даже показывала язык.

— Ермолова! — сказал завуч громко.

Катя наконец услышала и замолчала.

— Вот кто главный закоперщик, оказывается, — показал завуч рукой на Катю, — а мне говорили, что она исправляется. Ты хотела пойти в кино вместо уроков? Сходи. А вечером часов в пять приведешь ко мне родителей.

Катя молчала. Все молчали тоже.

— Ну, что ты стоишь? Марш из класса! — крикнул завуч неожиданно тонким голосом.