Владимир Степаненко - Компасу надо верить

— Уходи в облака.

— Понял.

Дядя прикрывал Бориса, пока он тянул на продырявленном самолете до аэродрома. На аэродроме дядя снял шлемофон; один наушник был оторван пулей. Борис Голованов вовремя пришел на помощь и спас дядю от верной смерти.

После уроков мы вышли на улицу втроем: я, Федя Зайцев и Настя Вяткина. Настя была в своей серой каракулевой шапочке. Теперь я готов был согласиться с нашими девчонками: шапочка ей очень шла.

В переулке, около электрического столба, стоял Баскет с Колькой Силантьевым. Я оглядел приятелей. Баскет привалился плечом к столбу; ветер растрепал рыжеватые волосы; скуластое лицо было сосредоточено, как будто он решал какую-то задачу.

Колька вызывающе улыбался.

— Федя, держи сумку! — я сжал кулаки.

Около школы толпились ребята. В дверях стоял Колобок, заложив руки за спину. Мимо него проходили ученики и прощались.

Трудно было поверить, что Баскет рискнет затеять сейчас драку.

Заяц быстро взял мою сумку с книгами. Федя любил ходить с нами. При нем мне всегда легче разговаривать с Настей. Держусь тогда увереннее и проще.

Издалека донесся протяжный свисток паровоза.

— Здорово, атаман! — вызывающе крикнул Баскет и наподдал ногой сухой ком земли.

— Привет! — я не отвернулся. Если вызов брошен, надо его принимать!

Настя заметила воинственное настроение Баскета. Испуганно повернулась ко мне, схватила за руку.

— Юр, пойдем, — она потащила меня за собой. — Ты обещал показать мне сады на Зеленой улице!

— Юрка, постой, — сказал Колька с ленивой усмешкой. — Разговор есть. Вяткина, экскурсия отменяется! Тарлыков Юрку вызывает на одну левую!

Это уж слишком! Не мог я сдержаться и рванулся вперед. Справиться с Баскетом будет нелегко. Он намного выше меня, и у него длинные руки.

— Кто вызывает?

— Я! — Баскет оторвался от столба и презрительно смотрел на меня. — Куда пойдем? Колобок маячит!

— Видел!

— Уходи, Тарлыков! — Настя загородила меня. — Попробуй ударить! Я закричу!

— Юра, еще встретимся! — пообещал Баскет. — А ты, Вяткина, не кричи. Не будем драться.

— Смотри, чтобы не пожалел! — сказал я.

— Не пожалею! — Баскет носком ботинка сбил засохший ком земли.

Мы вышли на Зеленую улицу.

— На левую вызывал! — возмущался Федя, который все еще не мог успокоиться. — Юр, ты бы ему дал. Один удар — и с катушек!

— Юр, что вы не поделили? — спросила Настя.

Я не ответил.

— Ты Баскета не знаешь, — сказал Заяц. — Мы втроем ходим, а ему завидно!

Лицо у Насти стало серьезным, улыбка погасла. Она задумалась, словно перебирала в памяти все, что произошло за последнее время. Наклонила голову. Потом вдруг выпрямилась. Шагнула ко мне и громко сказала, как будто специально для Баскета:

— Мне нравится ходить с вами. Нравится!

По Зеленой улице двумя рядами вытянулись щитовые дома. Их поставили еще до войны для первых строителей. В каждом дворе сад. Летом из-за деревьев почти не видно домов и красных черепичных крыш.

Самый большой фруктовый сад — у хозяина углового дома, который выходит в Овражный переулок.

Мы скоро поравнялись с высокой калиткой углового дома. В саду глухо залаяла собака.

— Дом двадцать пять дробь один, — прочитал Заяц на дощечке. — А. А. Лутак. — Он подпрыгнул. — Еще не сняли яблоки!

Настя тоже не удержалась и подскочила.

— Сколько яблок!

Я повис на заборе. Сверху мне хорошо виден сад. Деревья уже наполовину облетели. Но ветви гнулись от крупных антоновских яблок. Красными бочками дразнили яблоки пепин шафранный. Кое-где алели штрейфлинг. В саду были и груши зимнего сорта — бере зимняя Мичурина.

— Вот бы попробовать! — Настя облизала языком губы.

— Лучше не просить, не дадут, — сказал Федя. — Лутаки — жадные.

— Идемте! — я толкнул калитку. — Пусть продадут. Деньги есть.

Для Насти я готов был сделать что угодно. Приказала бы — перемахнул через забор и нарвал яблок.

— Я добавлю. У меня тридцать копеек, — Заяц загремел в кармане мелочью.

Из будки выскочила огромная широкогрудая овчарка с рыжими подпалинами и, остервенело лая, рванулась к нам, таща по проволоке цепь. От злости когтями рвала землю.

Мы остановились на дорожке около кустов смородины.

— Юр, у меня есть пятьдесят копеек, — сказала Настя. — На, возьми.