Дороти Эдвардс - Шалунья-cестричка

— Она со мной работает, — и улыбался.

До чего ж приятно это было слушать Сестричке!

В середине пути в купе появились новые пассажиры — цыплята. Вид у них был очень задиристый.

— Никого не тронут, — успокоил Сестричку кондуктор. — Я их часто вожу. А бывает, со мной едут утята, кошки, собаки. Однажды попросили меня довезти пса. Такой оказался ворчун. Всю дорогу сердился. Только не знаю, на кого. За свою жизнь кого я только не возил, а вот маленькую девочку впервые!

Сестричке очень понравилось быть первой, и она сказала:

— Если с вами поедут ещё такие девочки, как я, вы расскажете им обо мне?

— Непременно, — кивнул кондуктор.

Так за беседой они незаметно доехали до станции, где Сестричку встречала тётя с двумя своими дочками.

— Вон моя тетя! — закричала Сестричка в тамбуре, пока кондуктор открывал дверь вагона. Шалунья не забыла, что надо быть вежливой, она протянула кондуктору руку и сказала, как когда-то ее учила мама: — Спасибо, что вы пригласили меня к себе.

Кондуктор нагнулся, чтоб пожать ей руку и ответил:

— Мне было очень приятно ехать с тобой.

И Сестричка еще долго махала вслед убегавшему поезду.

С той поры, когда Шалунья и Гарри играли в «поезда» Шалунья говорила:

— Чур, я кондуктор! Я все про них знаю.

И Гарри не спорил.

Однажды Сестричке нездоровилось. Она лежала грустная и притихшая. На лице у неё выступили маленькие красные точки.

— У вас корь, сударыня, — сказал доктор, который всегда лечил меня и Сестричку. — Вам придётся побыть в постели несколько дней.

— Какая ещё корь? — капризничала Сестричка. — Не нужна она мне!

Сестричка ворочалась в постели, просила маму читать ей всё время сказки, отказалась пить молоко, затеряла где-то под одеялом носовой платок и хныкала без конца.

Когда маме понадобилось выйти за покупками, она пригласила миссис Джоунз посидеть у нас.

Миссис Джоунз пришла со спицами, клубком шерсти и, устроившись неподалёку от Шалуньи, стала вязать. Шалунья пыхтела, как паровозик, что-то ворчала, постанывала, а миссис Джоунз то и дело приговаривала:

— Ну, ну, детка, потерпи немного.

Шалунье надоело это слушать. Она натянула одеяло на голову.

— Уходите, миссис Джоунз, — вдруг раздалось глухо из-под одеяла.

Но миссис Джоунз, конечно, не ушла. Она знала, что у Шалуньи высокая температура, и поэтому осталась сидеть в кресле. Спицы тихонько позвякивали в её руках. Потом одеяло слегка приподнялось — это Шалунья краем глаза хотела посмотреть, не обиделась ли на неё миссис Джоунз. Заметив это, миссис Джоунз сказала:

— Что я вспомнила! Есть у меня одна штука. Она наверняка тебя развеселит.

Одеяло сползло ниже, и показалась Шалуньина голова.

— Когда я была маленькой, — начала миссис Джоунз, — наша бабушка завела особую коробочку-«неболейку». Бабушка прятала в неё всякие занятные вещицы, и, если доктор укладывал кого-нибудь из внуков в постель, бабушка давала поиграть «неболейку». Эта коробочка сохранилась у меня.

Шалунья впервые услыхала про «неболейку». Она перестала сопеть и вся превратилась в слух.

— А что там лежало? — спросила Сестричка.

— Чего только не было!

— Расскажите, пожалуйста, — попросила Сестричка.

— Нет, нет, не стану, — покачала головой миссис Джоунз, — ты сама всё увидишь. Вот придёт с работы мистер Джоунз и достанет её из сундука. А завтра я принесу тебе её пораньше.

Наутро Шалунья выпила всё молоко до капли, не отворачивалась от ложки с лекарством и тихонько ждала, когда на дорожке послышатся шаги миссис Джоунз. Она пришла, как обещала.

— Держи, — сказала миссис Джоунз и протянула Сестричке большую красивую коробку, обклеенную цветными обоями, с каждой стороны — разными.

Сестричка так долго разглядывала коробку, что поначалу даже забыла её открыть. Когда она сняла наконец крышку, сверху лежал лоскуток, расшитый цветными стеклянными бусинками.

— Из такой ткани было сшито платье для волшебницы в театре, — объяснила миссис Джоунз.