Дороти Эдвардс - Шалунья-cестричка

— Ничего я не хочу! — вдруг шёпотом сказала Шалунья. Шаги мамы приближались. И тут Шалунья опрометью кинулась к двери, выскользнула в сад и помчалась домой.

Хорошо, ей не надо было переходить дорогу. Страшно подумать, что может случиться, если кто-то, не разбирая пути, мчится по улице.

Когда мама Гарри увидела, что осталось в кладовой после всех ее хлопот, она отправила Гарри спать.

А гости сели за стол, зажгли свечи на именинном пироге, смеялись, пели и очень весело провели вечер, хотя и не было именинника.

Не знаю уж, как спал Гарри. А у Шалуньи всю ночь болел живот, и с того дня она никогда больше не ела пирожных с кремом.

Не было для Шалуньи большей радости, чем куда-нибудь забраться. И хорошо бы — повыше. На стулья, заборы, на перила, на деревья. Мама, глядя на всё это, часто говорила:

— Она непременно расшибётся.

Но папа думал иначе:

— Будет осторожной — ничего не случится.

И Шалунья старалась быть осторожной. Папа даже прибил деревянный брусок к калитке, чтобы Сестричке было удобно залезать, если ей очень не терпелось взглянуть через забор на улицу. А к высокому дереву у ворот папа приладил железную скобу. Теперь, стоя на бруске калитки и держась за скобу, Шалунья могла выглядывать из-за забора сколько угодно.

Однажды Сестричка заняла свой сторожевой пост и стала наблюдать за прохожими. Первым прошёл почтальон.

— Здравствуй, мартышка! — крикнул он.

— Здравствуйте! Нам есть письма? — не растерялась Шалунья.

— Ни одного, — ответил, удаляясь, почтальон. Проехал мимо Шалуньи сосед — мистер Джоунз.

— Смотри не свались! — улыбнулся он и приветливо дзинькнул звонком.

— Не-ет! — важно протянула Сестричка и махнула мистеру Джоунзу рукой. Другой рукой она крепко держалась за скобу. Шалунья была очень осторожной!

Чего только она не видела: тяжёлый каток приглаживал асфальт, с громкой сиреной пронеслись красные машины, а Сестричка всё стояла и стояла, сжимая ладошкой скобу на дереве.

И вдруг Шалунья увидала Гарри.

— Гарри! — крикнула она. — Я стою на одной ноге, вот! Могу и за дерево не держаться! — Она отпустила скобочку и быстро помахала Гарри обеими руками.

Вот тут она и свалилась. Ух, как больно было! Слёзы сами брызнули из глаз.

Гарри вбежал во двор и, увидав Шалунью на земле, тоже заплакал. Они оба подняли такой рёв, что мама в один миг очутилась рядом.

— Не плачь, сейчас будет легче. — Голос у мамы добрый и спокойный. Она подняла девочку и понесла её в дом.

Гарри шёл следом.

Мама быстро вынула из буфета два крепких кусочка сахара и сунула обоим. Пришлось умолкнуть: трудно ведь сразу плакать и грызть сахар!

— Ну и ссадина! — вздохнула мама, разбирая волосы на дочкиной голове. — Потерпи, сейчас пощиплет немножко. Будь молодцом!

Сестричка крепко сжала пальцы Гарри и зажмурилась. Звякнула стеклянная пробка, по комнате поплыл противный запах, что-то холодное коснулось сестричкиной головы, и защипало.

— Фу-ф-ф! — подула мама. — Вот и всё!

Шалунья разлепила глаза. Получив по яблоку, друзья медленно вышли в сад. А в саду — только играть! Сначала пускали кораблики в бочке с водой, потом в огороде играли в прятки среди больших листьев капусты. Увозившись как следует, ползая между прохладных кочанов, затеяли ставить под яблоней шалаш. Потом раздобыли голубой и розовый мел и рисовали — кто смешнее? — человечков на двери сарая.

Вернулся с работы отец. Кинув взгляд на дочку, спросил:

— Никак, на войне побывала, а?

Шалунья никак понять не могла, про что идёт разговор. Она-то уж давным-давно забыла про всё, что случилось с ней.

— Ну и шишку ты вырастила! — удивился отец. Шалунья помчалась в дом разглядывать свою шишку.

Она ловко влезла на табурет и уставилась в зеркало.

— Вот ты опять где! — раздался мамин голос. — По-моему, для одного дня уже достаточно!

Шалунья виновато спустилась с табурета. Медленно-медленно! Осторожно-осторожно! И тихо сказала:

— Вот увидишь, я больше не упаду. Я не буду хвастаться…

— Сегодня к чаю придёт одна девочка, — как-то сказала мама Шалунье. — Её зовут Винни. Поиграй с ней, пока её мама не вернётся. Я слышала, она славная девочка.