Мара Будовская - Вечер в Муристане

— Ты, конечно, прав. Но, поверь, этим вопросом зададутся ровно два процента населения. И они не входят в нашу целевую аудиторию. Наша целевая аудитория — это идиоты, которые верят, что эйзенштейновские кадры взятия Зимнего Дворца — это кинохроника. Чего там, есть и такие, которые кадры из «Александра Невского» считают документальными. Раз черно–белое, значит древнее. И никто не задается вопросом, откуда взялся оператор на Чудском озере. Этих идиотов — большинство. Тем более, что речь идет о недавних событиях. Если кто на самом деле серьезно заинтересуется, мы скажем, что по поводу готовящегося обряда была утечка информации, и камеру слежения установили заранее.

Ну что мне оставалось делать? Взял фотографии раввинов и кладбища. И уже собрался было выйти из кабинета, но в голову пришел вопрос.

— Цуриэль, а почему этот обряд не устроили Гитлеру?

— Почему не устроили? Устраивали, и не однажды.

— Так почему же не помогло? Еврейский бог отвернулся от своего народа?

— Я же сказал тебе — обряд отнимает душу. Не тело. И тот, кто его совершает, ставит свою душу против души проклинаемого. Так у Гитлера души просто не было. Нечего было отбирать. Или же она была не при нем, а в залоге у сатаны. Поэтому с душой каждый раз расставался тот, кто решился его проклясть. То же самое со Сталиным. А вот с Троцким получилось. Его проклял раввин Хафец Хаим за все страдания, которые он причинил еврейскому народу. А есть такие, что говорят, что нееврею этот обряд сделать нельзя, так как в формулу входит фраза «не соблюдающий заповеди Торы». А неевреи и так не обязаны соблюдать заповеди. Поэтому многие раввины говорят, что проклинать злодея масштаба Гитлера опасно, только хуже будет. И «столб огня» ударит не только по проклинающему, но и по всему народу. Все понял? Иди, работай.

Мне страшно. И не потому, что Цурило знает, на что я способен. А потому, что просьбы будут повторяться, и соскочить я не смогу.

И вообще, страшно. Взрываются автобусы. Погибают люди. Неужели все это — моя ошибка? Надо было уйти вовремя, не идти на поводу у Ломброзо, не рисовать бедолагу Поляковского. Нарисовал — и нате вам.

Сколько уже жертв на моей совести, кроме тех двоих?

Уйти от Ломброзо я сейчас не могу. Он подключил контору, а также все наши домашние компьютеры к всемирной сети Интернет. Он хотел внедрить в наш быт электронную почту и дать возможность подключаться к своему рабочему компьютеру из дома. Но для меня это открыло новые возможности хранения, архивирования и передачи файлов.

Работа над сценарием близится к концу. Я уже начал рисовать некоторые сцены.

Псевдофильм «Пульса Денура» прошел по всем каналам. Действительно, ни в ком не вызвала сомнений достоверность съемки. Я сымитировал статичную камеру слежения. Цурило доволен.

Псевдокаббалистические группы, основанные на принципе «несите ваши денежки» резко активизировались. А чего ж не активизироваться–то, коли работает? Сделал я им рекламу…

Это еще не все неприятности. Габи Ротштейн, депутат Кнессета, овдовел. Отбыв положенный траурный год, он намеревается сочетаться браком с моей Талилой. Талила переезжает к нему. Мне жаль с ней расставаться. Я привык к ней и к ее привычкам. Красится она пальцами обеих рук, и после этой процедуры ее мизинцы вымазаны тенями, безымянные — пудрой, средние — румянами, указательный правой руки — блеском для губ. Иногда она переходит улицу, подняв над головой вместо светофора свою любимую красную сумку. На правом заднем крыле ее машины рисунок, точно повторяющий татуировку на ее правой ягодице. Она научила меня готовить трапезу и понимать вкус еды, научила таким ивритским словам, которых не найдешь ни в одном словаре. Показала, где у фисташки фиолетовое пятно, а у граната — корона и хохолок.

Одна моя радость — работа над сценарием подходит к концу. Мы с Булгаковедом встречаемся у него на балконе почти каждую пятницу, когда я приезжаю к Бабариве и Дедамоне. Я гуляю с Бонни, и вместе с ним заваливаюсь к Булгаковеду. Жена Булгаковеда холит и лелеет Бонни, а мы священнодействуем.

Булгаковед поощряет мои компьютерные изыскания по тексту романа. А меня они потрясают каждый раз заново.

Слово «бог» упоминается в романе 65 раз, не считая слов «богомольцы», «богомаз», «богобоязненный», отчества Степана Лиходеева «Богданович» и фамилии «Богохульский». Вместе с ними я насчитал 85. А вот результаты поиска буквосочетания «церков» (ну, чтобы охватить и «церковь», и «церковный») мне просто вновь открыли природу романа. Всего это буквосочетание встречается в романе 4 раза. И вот в каких местах: