Сомерсет Моэм - Покоритель Африки

— Я буду злиться, когда захочу! — воскликнула она и топнула ножкой. — Вы совершенно несносны.

Он посмотрел на нее задумчиво и подмигнул.

— Знаете, что бы я сделал на вашем месте?

— Нет.

— Если вы снова откажете, я не вынесу унижения. Почему бы вам не сделать предложение мне?

— Какое нахальство!

Их глаза встретились, и миссис Кроули улыбнулась:

— И каков будет ваш ответ?

— Это зависит от того, как вы попросите.

— Я же понятия не имею, как это делается, — жалобно прошептала она.

— Еще как имеете, — не сдавался Дик. — Вы преподали мне отличный урок. Сначала надо рухнуть на колени, а потом сказать, что вы и мизинца моего не стоите.

— Какое вы злобное существо! — расхохоталась она. — Такие бьют свою жену.

— Каждый субботний вечер, — подтвердил он.

Она чуть помедлила.

— Ну так что же? — спросил Дик.

— Не буду.

— Тогда я останусь вам братом.

Миссис Кроули поднялась и сделала реверанс.

— Мистер Ломас, мне двадцать девять лет, и я вдова, причем весьма привлекательная. У меня отличная горничная и прелестная портниха. Мне хватает ума смеяться вашим шуткам, но не хватает познаний судить, откуда вы их взяли.

— Вообще-то вы очень велеречивы. Мне хватило четырех слов.

— Очевидно, из-за чрезмерной лаконичности вы и получили отказ, — улыбнулась она.

Миссис Кроули протянула руки. Дик взял их в свои ладони.

— Пожалуй, я лучше почтой, — сказала она. — Это будет куда уместнее.

— Нет уж, давайте с этим покончим.

— Знаете, а я вообще-то совсем не хочу на вас жениться. Это только чтобы вас порадовать.

— Я поражен вашим бескорыстием.

— А если я попрошу вашей руки, вы ответите «да»?

— Я отказываюсь что-либо обещать.

— Вот упрямец!

Миссис Кроули попыталась склониться в повторном реверансе, не выпуская его рук.

— Сэр, я имею честь просить вашей руки.

Дик изысканно поклонился.

— Мадам, я с радостью принимаю ваше предложение.

Он привлек ее к себе и обнял.

— Ни разу не видела, чтобы из-за такого пустяка, как женитьба, поднимали столько шума, — прошептала она.

— У тебя самые мягкие губы из всех, что мне доводилось целовать, — отозвался он.

— Надеюсь, ты это серьезно, — рассмеялась она. — Я должна сообщить тебе кое-что важное.

— О Боже, только не рассказы о прошлом! — воскликнул он.

— Нет, насчет кольца. Там непременно должен быть изумрудный кабошон — я их собираю.

— Сказано — сделано! — воскликнул он, извлек из кармана кольцо и надел ей на палец. Джулия посмотрела сначала на кольцо, потом на Дика. — Видишь, я знал, что ты коллекционируешь изумруды.

— Выходит, ты все же собирался повторно просить моей руки?

— К своему стыду, должен признаться, что да! — рассмеялся он.

— Ах, если бы я знала…

— Что бы ты сделала?

— Вот глупый! Я бы снова отказала!

Дик Ломас с миссис Кроули не стали никому сообщать о своей помолвке: обоим казалось, что брачный союз джентльмена средних лет и вдовы неопределенного возраста должен волновать только их самих. Церемония прошла по всем правилам в глухой церквушке теплым сентябрьским днем, когда в Лондоне не было ни души. Адвокат миссис Кроули вел ее к алтарю, а в книге для гостей расписался церковный служка. Счастливая парочка провела две недели свадебного путешествия в Корт-Лейс, а к началу октября вернулась в Лондон, собираясь отправиться в Америку ближе к концу осени.

— Я представлю тебя своим нью-йоркским друзьям, — весело сказала Джулия.

— Думаешь, я им понравлюсь? — поинтересовался Дик.

— Ни в коем случае. Скажут: «Снова эта глупышка Джулия Кроули вышла за бестолкового британца».

— Не слишком вежливая аллитерация, — заметил он.

— С другой стороны, мои друзья и родственники уже вовсю судачат: «С чего бедняга Дик Ломас женился на американке? Мы-то думали, он человек вполне обеспеченный».

Они дружно расхохотались, поскольку оба пребывали в состоянии безмятежного счастья, когда весь мир кажется уморительной шуткой. Так они целыми днями смеялись друг над другом и вообще над всем подряд. Жизнь казалась прекрасной, и оба не понимали, почему другие не принимают ее с той же легкостью.

Пока в новый дом подбирали обстановку, они жили в «Карлтоне». У них уже было по дому, но переезжать друг к другу оба отказывались. Джулия клялась, что дом Дика пропитан невыносимым для замужней женщины холостяцким духом; Дик же, со своей стороны, отказывался перебираться к ней на Норфолк-стрит, поскольку там он чувствовал бы, что живет на содержании у богатой жены. Вдобавок новый дом пленял их возможностью проявить расточительность; ведь оба прекрасно понимали, что единственное преимущество богатого человека — это возможность тратить деньги по пустякам. Они были беззаботны как дети, которые наотрез отказываются помнить, что им уже не двадцать пять.