— Вы очень хорошие добрые мальчики… Вы милые, но… мальчики.
Самое обидное — она в чем-то права.
Так ушла от нас Клава. Ушла к рыжему Гошке, а нам оставила поре. Ведь это действительно горе, когда уходит любимый человек. Мы остались одни. Нам казалось, что произошла какая-то ошибка, и в том, что она произошла, виноваты в первую очередь мы. Какие-то неясные предчувствия заставляли нас думать, что Клава не может быть счастливой с Гошкой. Мечтательная Клава и нагловатый Кононов… Может быть, обостренное чувство ревности, может быть, что-то еще поколебало наше благоговение перед механиком. И мы стали замечать в нем бурную, бьющую через край хвастливость. Нам все труднее и труднее становилось прощать ему пьяную болтовню, которую раньше мы принимали за чистую монету, хотя и подозревали, что это невообразимый винегрет из увиденного, услышанного и просто придуманного.
А Клава ничего не замечала. Она, как и мы поначалу, считала Гошку честным парнем, просоленным морскими ветрами. И если ее что-то и огорчало, так это неиссякаемое пристрастие мужа к спиртному и преферансу. В свободное от вахты время Гошка или пил, или, сколотив компанию, мусолил карты. А потом…
Это случилось в конце навигации. Мы стояли с караваном барж в устье реки. Ждали морских судов с грузами. Но суда не шли — держал пролив Велькицкого, забитый льдом. Они ждали ледокол, мы ждали их… В кубрике большой металлической баржи преферансисты заседали вторые сутки. Это похоже на плохо придуманную небылицу, но это было так.
На «Передовом» командовала Клава. Нашего старого капитана Никандрова отправили в больницу по настоянию фельдшера, заподозрившего аппендицит. Клава к этому времени была уже первым помощником капитана, и Никандров оставил ее вместо себя. Роль капитана Клаве не шла. После Никандрова, строгого, с хриплым, но способным набирать внушительную мощь, голосом, розовощекая Клава в пуховой шали, по-домашнему завязанной концами на спине, как-то не принималась всерьез. Команда выполняла ее распоряжения скорее из рыцарского стремления, чем по необходимости. И Клава, наверное, понимала это, потому что не приказывала, а просила. Просила сделать то, другое, сходить, принести. При этом она не забывала говорить: пожалуйста…
Радиограмма начальника затона пришла под вечер. В ней говорилось, что Клава должна организовать прием нескольких тонн груза с лихтера «Терек», который к утру выйдет на створы мыса Хорго. Лихтер на буксире каботажника шел из Тикси и торопился в Хатангу, поэтому не мог заходить глубоко в устье. Его надо встретить.
С радиограммой Клава направилась в кубрик баржи. Здесь было страшно накурено, игроки сидели осоловевшие от бессонницы, но с тупой решимостью на лицах довести пульку до конца.
— Гоша, нужно пускать машину, — сказала Клава. — Идем на мыс встречать лихтер.
Кононов некоторое время смотрел на жену, ничего не понимая.
— Какой лихтер? Окстись! Все лихтера в проливе застряли.
— Пойдем, пойдем, — настаивала Клава, — этот идет из Тикси.
— А я при чем? — досадливо отмахнулся Гошка, сдавая карты.
— Мы идем сейчас к мысу Хорго, Гоша, — спокойно и твердо сказала Клава. — Запускай дизель.
Гошка растерянно заглянул в карты, потом поднял взгляд на жену и снова уткнулся в карты.
— Прежде всего спросила бы: кто тебе позволит пороть машину? — насмешливо сказал он. — Наш теплоход — пресноводная посудина, мы не можем морской водой охлаждать двигатель… Капита-ан… Идите вон на катере, на «Нордвике». А я тем временем куш солидный сорву…
Клава отчаянно покраснела под любопытными взглядами игроков. Она молчала недолго, а когда начала говорить, то уже не прежним просительным тоном, а жестко и с какой-то издевкой:
— Я была бы плохим помощником, если бы не знала, что теплоход оснащен двойным контуром охлаждения, что забортная вода никак не может попасть в двигатель… Но я не стану вас уговаривать. Вы, механик Кононов, отстраняетесь от работы на два дня, пока мы сходим к лихтеру. И я напишу рапорт начальнику затона с требованием вычета зарплаты и за эти два дня, что вы провели с картами в руках.
Так длинно и официально Клава не разговаривала раньше даже с матросами.
Мы ушли к мысу Хорго без Гошки. А после этого случая Клава часто выходила на мостик с заплаканными глазами. Она не была железным капитаном, умеющим сдерживать свои чувства в любой обстановке.
…— Ты что, оглох?
Гошка тряс меня за плечо.
От выпитого спирта слегка кружилась голова. Я посмотрел на Гошку и первый раз за все время спросил себя: «Зачем я здесь?» А вслух сказал:
Читать дальше