Геннадий Комраков - Прощай, гармонь!

Кузьмичом звали шкипера пятьсот девятнадцатой. Если бы льдина стукнула его деревянную посудину, пришлось бы старику закалять свой радикулит в ледяной купели.

Прекратив сигналить, «Передовой» снова поволок баржу к берегу. Мы закурили.

— А помнишь, Яшка, как вы крутились возле Клавки? — вернулся Гошка к прежнему разговору.

Да, я помнил все. В маленьком поселке появилась одна-единственная девушка. С ее приездом для нас началась новая жизнь. Мы — это опять-таки Иван Сапожников и я. Гошка не шел в счет, хотя именно он был третьим холостяком в поселке. Во-первых, он старше нас. Во-вторых, ходил с бородой. В-третьих… Да разве мало причин, по которым выходило, что в нового штурмана должны влюбиться именно мы! Мы и никто другой!

Приезд Клавы внес много изменений в нашу жизнь. Я, например, стал ежедневно бриться, хотя тупым лезвиям «Метро» на моих щеках работы не находилось. А Иван проходил остаток зимы в роскошной мичманке с огромной капустой.

Клава жила на квартире у начальника затона. Мы приходили к ней в комнатку каждый вечер. Мы смотрели на Клаву тоскливыми глазами и острили так, что самим было тошно от собственного скудоумия.

Ей, новичку, мы с Иваном сначала казались, наверное, полярными волками, землепроходцами, что ли… И только некоторое время спустя, Клава ошарашила нас:

— А знаете, мальчики, мне всегда казалось, что в Арктике работают какие-то особенные люди. Смелые, мужественные, бывалые, как… как ваш механик.

И все-таки не знаю, что чувствовал Иван, а мне было невыразимо хорошо сидеть в одной комнате с Клавой, слушать ее смех. Мне было даже хорошо и легко соглашаться с ней во всем, что бы она ни сказала, хотя я страшно люблю спорить…:

— Я ведь все знаю про вас, — отвлек меня от воспоминаний хриплый голос Гошки. — Знаю даже, что тебя Иван побил из-за нее.

Я почувствовал, как у меня горят уши. Вероятно, и физиономия моя стала пунцовой, потому что Гошка, захохотав, принялся успокаивать:

— Ладно, не бойся, никто не узнает… Могила, — постучал он кулачищем себе по груди. — Дело прошлое, чего там…

Дело, действительно, прошлое. Но было это словно вчера. Наша дружба с Иваном дала трещину. Мы стали сторониться друг друга. Обычно широко раскрытые, зеленоватые глаза Ивана все реже и реже встречались с моими. Я стал завидовать ему. Иван кончил речной техникум. У него имелось звание и узкий галун на рукавах парадного кителя. Я же мыкался по свету со справкой, в которой указывалось, что Яков Пильман проучился две четверти в восьмом классе. Иван плавал вторым механиком, я — мотористом. Мне не довелось учиться. Когда в наш дом пришла похоронная на отца, мать слегла окончательно…

Я, безусловно, догоню Ивана, потому что восьмой и девятый классы я уже кончил заочно. Остался год, а потом — прощай «Передовой» и здравствуй мореходка!.. Но пока я завидовал Ивану. Во время навигации мы с ним на равных — семь часов у машины. Зато зимой, до ремонта теплохода, я ходил пилить дрова, поднимать изо льда баржи, а Иван в это время сидел в конторе, составлял дефектовочные ведомости, заявки на запчасти. Но, по-моему, ни черта он там не делал, потому что нельзя находиться рядом с Клавой и заниматься какими-то дефектовочными ведомостями. Он глазел на нее целыми днями — это точно.

Я кончал работать на час раньше Ивана. Приходил домой со взмокшей спиной, несмотря на мороз. До прихода Сапожникова успевал умыться и немного поваляться на кровати.

Один раз — это было уже перед Новым годом — Иван вернулся из конторы необычно возбужденным. Пожевав на ходу копченой колбасы, он полез в чемодан, достал свою лучшую сорочку, голубой галстук с яхтой под парусом и, насвистывая какой-то мотивчик, стал одеваться. Я спросил: «Куда?». Иван перестал свистеть и независимым тоном ответил: «Понимаешь, у Пироговой с отчетом не ладится. Просила помочь»…

Он так и сказал: «У Пироговой».

Я поднялся с кровати и натянул свитер. Покосившись на меня, Иван спросил в свою очередь:

— А ты куда, если не секрет?

— Как всегда, к Клаве…

— Хм, не предполагал, что ты смыслишь в отчетах по навигации… Вряд ли тебе найдется сегодня занятие. Мы будем работать. И потом… По-моему, она тебя не приглашала.

Я действительно ничего не смыслил в отчетах, но зато отлично понимал, на какую банку хочет посадить меня Иван. Почему он решил, что Клаве с ним лучше, чем со мной?

Я сказал:

— Иван, не финти, не будь подлецом.

Иван молча подошел ко мне и двинул в ухо. Я не попытался дать сдачи — он намного сильнее меня.