Геннадий Комраков - Прощай, гармонь!

Сегодня утром мы вывели «Волгу» из гаража. Перед отъездом я поднялся к Варьке. «Варька, не надо этого делать, — сказал я. — И уезжать тебе совсем не надо…» Я хотел еще ей сказать… Я хотел ей сказать многое… Но как сказать? Плахотин был моим лучшим другом, он любил Варьку… И я поехал. Я на три дня свободен от полетов. Впервые со дня гибели первоклассного летчика Плахотина. «Ничего не надо бояться, — говорил он, — ничего, кроме глупой смерти…» Его смерть не была глупой.

— По моему, вы слишком задумались, а? — Соня положила мне на плечо свою руку. — Вы совсем не участвуете в разговоре… Можно подумать, что вас это не касается.

Я действительно глубоко задумался. Я посмотрел на Соню, на Неделина, на Сандро и заметил, что они уже изрядно выпили, почти опорожнив графин. Я же с удивлением почувствовал, что абсолютно трезв.

— Человеку дана голова, чтобы думать, так всегда говорил один мой друг, — сказал я и убрал руку Сони со своего погона.

— В наше время, дорогой, думать много вредно, гипертоником станешь, — гыгыкнул Сандро. — Обдумывать надо, дорогой, обдумывать, а не думать… Мы уже все обдумали. Я кладу наличные… Сонечка оформит куплю-продажу через торговый отдел. Чтобы все чинно-благородно… Ну, и скромные комиссионные. Вы Сонечке за оформление, я товарищу капитану, так сказать, за беспокойство…

— Какие комиссионные? О чем вы говорите?

— Ну, что ты, в самом деле? — удивился Неделин. — Неужели не понимаешь простых вещей? Я же ведь тебе объяснял… Мы оформляем продажу машины через торговый отдел по одной цене, а товарищ Сандро даст нам сумму гораздо большую. Я же тебе объяснял…

Да, да, я что-то припоминаю. Когда я пришел к Неделину и попросил помочь продать машину, потому что сам в этом деле ничего не смыслю, он сразу сказал мне, чтобы я не вздумал идти в магазин. А когда я удивился, зачем ехать в Забронск, — Неделин улыбнулся. Свои люди помогут. Так вот они, свои люди. Немножко пьяненькие, сытые и улыбающиеся. Свои люди желают комиссионные… А интересно, желают ли они по физиономии? Впрочем, их трудно уничтожить физически…

— Кто будет платить за коньяк? — спрашиваю я.

— Ну, это пустяки! — отмахивается Сандро.

— Хорошо, — говорю я и поднимаюсь. Неделин смотрит на меня тревожно.

— Меня не радуют ваши условия. Я считаю коммерцию не состоявшейся…

— Зачем горячиться, дорогой! — вскакивает Сандро. — За круглым столом можно хорошо говорить!

— Но не с круглыми идиотами!

— Дурак! — брызжет слюной Неделин. — Тебе предлагают…

— Капитан Неделин! — ору я, как фельдфебель. — Не забывайтесь!

Неделин вытягивается в струну. Сандро ошеломленно смотрит на меня и пытается что-то сказать. Соня, откинувшись на спинку стула, истерично хохочет. Это последнее, что я слышу.

Над городком Забронском вороний грай. Ничего не изменилось в мире. Я шагаю через дорогу, минуя старые железные ворота, вхожу на базарную площадь. Моя корзина с яблоками стоит под боком у торговки. Старуха снова продает антоновку со скидкой на оптовость. Увидев меня, она не растерялась.

— И-и, милай, а я сберегла тебе яблочки-то… Как есть, все до единого сберегла…

— Спасибо, мать, — говорю я. — Вот тебе за сохранность… комиссионные…

Старуха не сразу берет деньги, подозревая подвох, но потом сжимает рубль в темной, морщинистой ладони.

В машине у меня пахнет антоновкой. Я не знаю, что будет дальше… Но я никуда не пущу Варьку. Я приеду и поставлю на стол корзину. Пусть в комнате пахнет осенью… Мы никогда не забудем Плахотина.

Ноябрь 1964 года

Ветер отчаянно трепал голые ветви тополей. Туго натянутые растяжки радиоантенн тянули унылую песню зимней непогоди. Вдоль улицы, по-над заборами росли грязные сугробы. Снег, сорванный с недальних полей вместе с землей, ложился в сугробы накрепко, словно бы утрамбованный.

Комнатка телеграфа районной конторы связи была жарко натоплена. Огромная круглая отечь щедро источала тепло. Трубу недавно закрыли и в комнате чуть заметно пахло дымком. Не угаром, а именно дымком, уютно и вкусно.

Стены комнатки заклеены яркими, назойливыми плакатами. Плакаты учили жить. И тон их поучений был не советующий, а властный, как приказание: «Храните деньги в сберегательной кассе!», «Пользуйтесь услугами посылторга!», «Экономьте время, летайте на самолетах!»