Станислав Штейман - Волшебный жезл

Из одного скотного двора члены комиссии переходили в другой, из скотных дворов они шли в телятники и уже ничуть не скрывали, что восхищаются животными и одобряют порядки, которые были у нас установлены.

В помещении для молодняка они долго рассматривали бычков, оставленных нами для своего стада. Заметили и бычка Салата. Хотя и были небольшие дефекты в его сложении, этот бычок радовал глаз гармонией своих форм, хорошим развитием, приятной светлой окраской.

— Нарядное животное, — сказал академик Лискун. — Такое животное могло бы украсить любую породу.

— Это верно, — заметил другой член комиссии, — но совсем еще неизвестно, какое он будет давать потомство.

— Думаю, что неплохое, — сказал я: — ведь он сыч Сдобы, внук Свободной, правнук Сильной, а все они давали от семи до десяти тысяч литров молока! Вот я и рассчитываю, что и от Салата мы получим таких же дойных коров.

— А Сильная была швицкой породы? — спросил Лискун.

— Сильная была дочерью Симпатии, одной из прародительниц нашего стада. А происхождение Симпатии так и осталось невыясненным.

— Вот что, — сказал Лискун, — хотя у меня нет никаких оснований не доверять памяти Станислава Иваныча и Александру Даниловну я знаю уже много лет, но все-таки давайте проверим родословную животных по племенным книгам. Память памятью, а записи записями.

Все пошли в зоотехнический кабинет, уселись вокруг большого стола. Александра Даниловна принесла наши племенные книги, и члены комиссии стали проверять по этим книгам родословные. А записи в книгах — это точный официальный документ. И этот документ подтвердил, что лучшие наши быки и коровы — потомки неизвестных по происхождению Послушницы I, Шабрихи, Симпатии, Беляны и других животных, отобранных нами не по признакам их родовитости, а по признакам их молочности, строения организма, здоровья и по догадкам и предположениям относительно тех качеств, которые они могут передать своему потомству.

Над книгами просидели почти весь день, а на следующий день члены правительственной комиссии поехали в село Саметь и в другие колхозы. И там они увидели животных такого же сложения и той же масти, что и в нашем стаде. И там высокие удои и жирность молока выгодно отличали животных от швицкой породы.

Когда комиссия закончила свою работу, академик Лискун сказал:

— На своем веку я перевидал тысячи коров и безошибочно могу с первого взгляда определить породу. Но, приехав в совхоз Караваево и соседние с ним колхозы, я немного растерялся. Перед нами были стада коров, даже внешне не похожих ни на одну известную мне породу. Беглого взгляда было достаточно, чтобы сказать, что перед нами — животные совершенно новой породы.

— Созданная в Караваеве порода молочного скота, — говорил другой член комиссии, — отличается от швицкой породы сложением и продуктивностью. Средний удой караваевских животных составляет более шести тысяч трехсот литров в год, а средний удой коров швицкой породы не превышает пяти тысяч литров. Взрослые караваевские коровы весят до восьмисот килограммов, а швицы весят не больше пятисот восьмидесяти — шестисот килограммов. Караваевские животные невосприимчивы к туберкулезу и бруцеллезу, они выносливы, неприхотливы, и, по-моему, эта порода имеет очень большое будущее.

Разговоров было много, все выступавшие признавали существование новой высокопродуктивной породы. Сначала в специальном акте, составленном правительственной комиссией, а затем и приказом по Народному комиссариату земледелия СССР было официально признано, что нам удалось создать новую породу молочного скота и что эта порода имеет большое значение для народного хозяйства страны.

Новой породе было присвоено название костромской.

Большую работу по выведению этой породы провели Прасковья Андреевна Малинина, Вагинак Арутюнович Шаумян, Александра Даниловна Митропольская, многие работники нашего совхоза и колхозники Костромского и Нерехтского районов Костромской области.

Вскоре после окончания Великой Отечественной войны большая группа рабочих и служащих совхоза была награждена орденами и медалями за выведение новой породы скота. В это время почти в каждом доме встречали вернувшихся с фронта отцов, мужей, братьев, сыновей. Боевые ордена сверкали на фронтовых гимнастерках мужчин. Ордена трудовой славы сверкали на кофточках и платьях женщин.