Миклош Залка - Осада

При последних словах Роза вздрогнула. «Неужели даст?..» Она медленно, как бы просыпаясь, повернула голову к Доре.

Дора неподвижно полусидя-полулежа развалилась на софе и глубоко дышала.

— Воды…

Роза подскочила к столу и подала ей стакан, из которого только что пила сама. Дора выпила несколько глотков воды, взяла себя в руки и села.

— Я тебя спасла… — прошептала она.

Роза взяла у нее из рук стакан и поставила его на стол.

— Прости… я совсем потеряла голову… Порой сама не знаю, что творю… — тихо сказала Роза.

«Дора, ты действительно дашь мне деньги?» У нее не хватало смелости спросить ее об этом.

Скрипнула дверь. Девушка-служанка принесла суп. Дора невольно выпрямилась.

— Поставь на стол! — приказала Дора и кивнула Розе: — Ешь!

«Ты действительно дашь мне денег?» Роза не стала спорить с ней, она взяла ложку и начала есть суп, не скрывая своего удовольствия.

Взгляд Доры задержался на тарелке. «И все-таки ты жрешь мой суп…» Вскинув брови, она удивилась, почему ей вдруг пришла в голову эта мысль. Роза, продолжая есть, тихо проговорила:

— Ты можешь быть уверена, я их тебе верну.

Дора мотнула головой.

— Денег я тебе дать не смогу, кроме тех двухсот пенгё, которые у меня есть. Ну, может, двести пятьдесят, сколько у меня есть, я точно не помню. Я их сейчас принесу, пусть у тебя хоть немного будет. И отдавать их мне не надо… Я говорила до этого с Золи, вызвала его из мастерской, именно поэтому тебе пришлось так долго ожидать. Ходит сюда один немец, с его помощью мы попробуем добиться для тебя немецкого покровительства. Кто на них работает, они всех берут под свою опеку. Но тебе надо будет поработать хоть немного в швейной мастерской, где шьют военную форму, солдатское белье и тому подобное. Ты ведь умеешь шить белье. Может быть, удастся договориться, и тебе будут выдавать работу на дом.

Ложка в руках Розы остановилась на полпути ко рту.

— Я не свою шкуру хочу спасти… Вильмаш еще так молод. Его тоже забрали в гетто, как и Гизи. Продуктов у них всего на два дня. Мне для него нужны эти три тысячи…

— Если его взяли в гетто, то ты уже не сможешь передать ему туда деньги…

— Утром их должны посадить в вагоны, — перебила Дору Роза. — Я узнала. Если я сегодня же отнесу ему документы, то ночью он мог бы бежать с завода. Кто знает… А без документов и бежать нет смысла… Куда без них денешься?

На глаза Доры навернулись слезы. Она уж пожалела, что поторопилась с отказом. «Надо бы дать…» Но вдруг другая, более трезвая мысль заставила ее снова задуматься: «А если его поймают? Следы приведут ко мне…» Она подошла к туалетному столику и начала рыться в ящике.

— Вот триста есть… — Она повернулась и положила деньги на стол. — Возьми.

«Ну, спасла называется…» — Роза так сжала ложку, что побелели пальцы.

— Мне пошел пятьдесят пятый год, Дора. Мне уже нечего ждать от жизни. И к немцам в пасть я добровольно не пойду, даже если бы и могла на что-то рассчитывать… — Она вдруг замолчала, не закончив мысль «что тем более способствовало бы процветанию фирмы Борански…».

Роза опять начала есть. «Мясной суп… И из-за этого я сюда пришла…» Она разозлилась на самое себя, потому что действительно после нескольких ложек супа по-настоящему почувствовала, как была голодна.

Показав глазами на деньги, Дора сказала:

— Спрячь. Не хочу, чтобы их видела служанка.

Ложка громко стучала о дно тарелки.

— Подумай… — Дора переплела пальцы рук и умоляюще объяснила: — Я так просила за тебя Золи… Он не хочет вмешивать семейные дела в дела фирмы… Ты будешь в полной безопасности…

Роза пропускала ее слова мимо ушей. Она смотрела на пустую тарелку и лежавшие около нее три красных банкноты.

— Шестьсот у меня уже есть, — начала она считать вслух, — с этими тремястами — девятьсот. За золотое кольцо, допустим, дадут шестьсот, итого полторы тысячи.

Дора подумала, что ослышалась. Раньше, подписывая долговое обязательство, Роза готова была отдать все что угодно: мебель, одежду, постельное белье, но только не кольцо.

— Свое кольцо?! — спросила Дора.

— Не могу же я отдать грабителям свои вши.

Дора чуть не вскрикнула:

«Да ведь один камень в нем стоит тысячи полторы!» Взгляд Розы между тем остановился на висевшем на шее свояченицы кресте, украшенном бриллиантами, и, прежде чем что-то сказать, она вдруг попросила:

— Отдай мне это. Все равно тебе он нужен просто для форса. Может быть, его возьмут за полторы тысячи, и тогда у меня уже будет три тысячи пенгё.