Роза Малхолланд - Джанетта [litres с оптимизированной обложкой]

– Вы делали с него бюст? Как же вы ухитрились?

– Право, не знаю. Я всегда любила лепить из глины и часто делала бюсты и разные фигурки. Мне так хотелось сделать какую-нибудь прекрасную статую, но только, разумеется, не сэра Руперта. О нет! Я мечтала совсем о других статуях и видела их в своем воображении. Знаю, мне надо еще много учиться, прежде чем я смогу делать такие хорошие статуи, как мне хотелось бы, но я не могла оставаться в Лондоне без отца и сестры. Отцу же надо было возвращаться сюда.

– Я и не подозревал, что девочки могут делать статуи. Я думал, что этим занимаются только скульпторы.

– Ну что ж, я могла бы сделаться скульптором, и мне бы очень этого хотелось.

– Так отчего же вы не остались в Лондоне?

– Я вам говорю: не могла оставаться без отца и Маргарет, мне хотелось жить с ними. И я бросила художественную школу, которую посещала, и уехала. Теперь отец занимается науками со мной и Маргарет, и я очень счастлива. Как бы мне хотелось, Пирс, чтобы мой отец учил и вас вместе с нами.

Пирс покраснел до корней волос.

– Кто вам сказал, что я неуч? – спросил он, пытливо взглянув на меня. – Положим, это правда. Я должен был бы находиться в школе, вместе с Джимом. Но, вы видите, меня оставили тут. Все, что я могу делать, это читать книги из библиотеки сэра Руперта, так что, конечно, я не буду таким невеждой, как он думает. И все-таки не буду знать очень многого, что стоило бы знать. Но что поделаешь…

– Отец знает так много! – воскликнула я и тут же спохватилась, что отец не уполномочивал меня приглашать Пирса к нему в ученики. Но Пирс словно угадал мою мысль.

– Ваш отец не захочет учить меня и воспитывать вместе с вами, – сказал он не то грустно, не то насмешливо. – Он наслушался обо мне разных ужасов, считает меня босоногим, оборванным бродягой, который годен лишь на то, чтоб остановить взбесившуюся лошадь, но никак не на то, чтоб сидеть в гостиной… И этим я обязан сэру Руперту. Что же мне остается делать? Я иду к таким же несчастным, как я сам, и чем больше сближаюсь с бедным людом, тем более вооружаю против себя других…

– Пойдемте домой. Пора завтракать, – сказала я, чтобы прервать этот неприятный разговор. – Хонора и миссис Берк, наверное, уже сокрушаются о нашей участи; кроме того, я думаю, вы должны быть страшно голодны.

– Я действительно голоден, да и вы, верно, тоже. Надеюсь, миссис Берк приготовила приличный завтрак. Хорошо ли вы бегаете? Мы могли бы сбежать вниз по этой крутой тропинке к самому парку. Возьмите меня за руку, я не дам вам упасть.

Мы взялись за руки и сбежали вниз прямо к калитке Гленнамурка.

– Вот, я привела к вам Пирса, – закричала я старухе, которая отворила нам дверь и с удивлением смотрела на нас. – Он страшно голоден, и я также. Я надеюсь, вы дадите нам позавтракать.

– Хорошо, хорошо, моя золотая девочка! – воскликнула старая миссис Берк. – Я уж постараюсь найти для вас что-нибудь поесть, сокровище мое. И как это вы ухитрились поймать мистера Пирса?.. Быть может, мистер Пирс, вы не откажетесь пойти поискать, нет ли на сеновале только что снесенных яичек? Я бы вам приготовила славную яичницу.

Нам только этого и нужно было. Мы снова взялись за руки и побежали. Весело смеясь, мы полезли на сеновал. После долгих поисков нам удалось найти три яйца, и мы обрадовались им, будто трем слиткам золота, но все продолжали болтать и не сходили вниз, пока снизу не донесся голос миссис Берк:

– Хонора, не можете ли вы крикнуть детям, чтобы они шли скорее сюда, все равно, с яйцами или без яиц. Жаркое пережарится, и весь завтрак испортится, чай уж давно готов.

Эти слова напомнили нам, что мы голодны. Мы так заторопились вниз, что чуть не разбили яйца. В маленькой комнате, где хранились рыболовные принадлежности, в камине горел яркий огонь и Хонора накрывала на стол, стараясь придать возможно более приличный вид этой импровизированной столовой. Маргарет, только что собиравшаяся откусить кусочек печенья, вскочила с места, как только увидела Пирса.

– Где ты нашла его? – спросила она, с забавным любопытством разглядывая хозяина. – Говорят, он совсем стал дикарем....

Ее слова привели бедного Пирса в смущение, и он, наверное, убежал бы, не удержи я его за руку. Он вдруг присмирел и покорно дал подвести себя к столу. Но стоило ему взглянуть на Маргарет, как его гнев и смущение прошли.

– Вот видите, я вымыл руки, – сказал он, обращаясь к ней, – надел сапоги и даже… причесался. Что бы вы сказали, если бы вы увидели меня таким, каким увидела она? – прибавил он, кивнув в мою сторону.