Томас Сэвидж - Власть пса

Работники вовсю таращились на повозку, что, скрипя колесами, ползла мимо открытых палаток. Роуз, как заметил Фил, хотя и старалась смотреть вперед, слегка покраснела. Из кухни, рядом с которой остановилась повозка, вышел старик повар с сигарой в зубах и полотенцем на пузе, однако, увидев девушку, тотчас передумал курить. Первым, бормоча слова приветствия, из повозки выбрался Джордж. Далее наступала очередь его жены: и только она собралась выходить, как мальчик уже подавал ей руку, чтобы помочь сойти. Прямо маленький лорд Фаунтлерой помогает мамочке выбраться из кареты, как мило! Поправив тряпку на голове, девушка бросила взгляд на свои новенькие сапожки на высокой шнуровке. Наверняка заказала по одному из тех каталогов, что привозят на ранчо с Восточного побережья – этого сказочного края, где можно раздобыть и компасы, и винтовки, и столь любимую Стариками рождественскую дребедень.

В отличие от Джорджа Фил (как и Питер) прекрасно понимал, что девушке действительно требуется помощь. Интересно, она продолжает втихаря надираться? У Джорджа-то перед носом хоть что можно творить – ничего не заметит. Признаться, Фил не ожидал такого от Роуз; сперва он даже решил, что выпила она всего раз, когда пыталась поговорить с ним. Однако он проверил: «Ага! Разбавила водой – старейший трюк; и с собой прихватила пару бутылок – бьюсь об заклад, даже знаю, где их искать». Что ж, остается только подождать, пока она сама наложит на себя руки. Ведет себя как алкоголичка – почитала бы книги своего муженька-доктора, – причем с тех самых пор, как впервые назюзюкалась с выпивки Джорджа. Роз-Синий-Нос!

Маленький лорд Фаунтлерой тоже нарядился в обновки: новехонькие левайсы к новым спортивным туфелькам. Кто сейчас не знает, что первым делом новые левайсы бросают в реку с привязанным камнем и держат в воде дня два, чтобы краска сошла и штаны сели до нужного размера. Малец вот явно не в курсе.

Постояв с минуту рядом с мамочкой, маленький лорд оглянулся на ивовую рощу, где семейство сорок устроило растрепанное гнездо из веточек и прутиков, и вдруг как ни в чем не бывало принялся бродить по округе мимо открытых палаток – исследовать местность, как решил Фил.

Томливыми вечерами, пропитанными едким дымом жженой травы, которую мужчины бросали в костер, чтобы отогнать комаров, Фил рассказывал работникам о мальчике: как тот запирался в комнате с книжками и рисунками и как его дразнили ребята в Биче, ведь тот ни шиша не смыслил в бейсболе и мастерил бумажные маки. Разумеется, работники возмущались: это чудо-юдо, не то мальчик, не то девочка, отродье грошового костоправа разъезжает теперь в повозке Бёрбанков, а все благодаря смазливому личику его мамаши. Странствующие рабочие, нахватавшиеся идей уоббли, остро чувствовали любую несправедливость.

Пока ловкие пальцы переплетали кожаные полоски, вытягивая их по одной, чтобы убрать излишки влаги, глаза Фила были свободны, и мужчина следил за передвижениями мальчика. «Чик-чик-чик», – отзывалась на каждый шаг тугая ткань новенького комбинезона, когда одна штанина терлась о другую. Механическая походка нарисованного человечка, беззащитные новые белые туфли… и самое отвратительное – едва заметное покачивание бедрами при ходьбе. Неподалеку от Джорджа, который продолжал болтать с поваром, стояла мамочка и также приглядывала за сыном – как она встревожилась, услышав пронзительный свист из палатки, мимо которой проходил мальчик! Свист, каким мужчины подзывают девиц. Лучше уж умереть, чем стерпеть такое унижение.

И женщина, и Джордж не хуже самого Питера слышали язвительный свист, явно последовавший после россказней Фила. Что ж, лишнее доказательство того, кто здесь настоящий хозяин: ведь не только мать не смогла защитить сына от оскорблений, но и сам Джордж.

Вот досада-то!

Однако кое-что Филу пришлось признать. Пока мальчика гоняли сквозь строй открытых палаток, он не замялся, не запнулся – вообще не подал виду. Не обращая внимания на ухмылки рабочих, он прошагал мимо, уставившись на лохматое сорочье гнездо на ивовом дереве и на крикливых дрожащих птенцов, что едва научились сидеть на ветке.

Не отрывая рук от веревки, Фил наблюдал. Обратно к мамочке мальчик мог бы пройти и позади палаток, без лишних глаз и ухмылок. Но он выбрал прежний путь и, развернувшись, вновь зашагал мимо открытых палаток. Больше никто не свистел!

Фил всегда отдавал должное тому, кто того заслуживал. А парень-то не из робких. Не попробовать ли отлучить сынка от мамочки? Вот будет потеха. Кто устоит перед соблазном завести друга, подружиться с настоящим мужчиной? А женщина? Почувствовав себя брошенной, она все больше и больше будет налегать на старую добрую выпивку.