Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

– Как, по-моему, это дешевая политика? – спросил он. Потом рассказал, как заглянул в так называемый республиканский павильон на перекрестке Стейт-стрит и Шестнадцатой улицы, громадный наскоро сбитый вроде сарая из некрашеных досок с рядами скамей, и услышал речь агитатора, гневно обличавшего Каупервуда.

– У меня возникло искушение задать этому ослу несколько вопросов, – добавил он. – Но я решил, что не стоит этого делать.

Эйлин невольно улыбнулась. Несмотря на все свои недостатки, он был удивительным человеком. Это надо же, поставить на уши весь город! «Но какое мне дело до его прекрасных качеств, если он обманывает меня».

– Ты встретила другого мужчину, кроме Линда, который тебе понравился? – наконец спросил он шутливым тоном, с намерением собрать побольше информации и не вызывать подозрений.

Эйлин, тоже изучавшая его и уверенная, что эта тема снова будет затронута, спокойно ответила:

– Нет, не встретила, но мне и не нужно. Одного вполне достаточно.

– Что ты имеешь в виду? – мягко спросил он.

– Только то, что сказала. Одного достаточно.

– Ты хочешь сказать, что у тебя роман с Линдом?

– Я хочу сказать… – Он умолкла и вызывающе посмотрела на него. – Какая тебе разница, что я хочу сказать? Да, у меня с ним роман, но тебе-то что за дело? Почему ты задаешь вопросы? Для тебя не имеет значения, что я буду делать. Я тебе не нужна. Зачем ты пытаешься что-то выяснить? До сих пор я не изменяла тебе, не потому, что не хотела тебя огорчить. Допустим, я влюблена, и что с того? Какая тебе разница?

– Большая разница. Ты знаешь, что нужна мне. Почему ты так говоришь?

– Знаю, как я тебе нужна! – вспыхнула она. – Хорошо, я тебе кое-что скажу, – ярость от его холодности побуждала ее продолжать. – Да, я влюбилась в Линда, и более того. Я его любовница, и так будет впредь. Но какое тебе дело до этого?

После этого заявления, сделанного в пылу гнева, порожденного его долгим равнодушием, Каупервуд выпрямил спину, его глаза вспыхнули тем неумолимым огнем, которым он иногда встречал своих врагов. Он сразу же увидел много вещей, которые мог бы сделать, чтобы испортить ей жизнь и отомстить Линду, но после мгновенного размышления решил не делать этого. Им двигала не слабость, а ощущение превосходящей силы. Зачем ревновать? Разве он не причинил ей достаточно боли? Его холодная ярость превратилась в скорбь за Эйлин, за себя, за саму несправедливость жизни, опутанной узами желания и необходимости. Он не мог винить Эйлин – Линд в самом деле был привлекательным мужчиной. Каупервуд не хотел расставаться с ней или затевать ссору с ним, ему хотелось лишь на время отдалиться от нее: может быть, она сама решит бросить его? Может, он найдет женщину, которая будет нужна ему, и этого станет достаточно, чтобы оставить Эйлин. Но где она, такая женщина? Ему до сих пор не удалось найти ее.

– Эйлин, – тихо сказал он, – я не хочу, чтобы ты так ожесточалась из-за этого. Зачем? Когда ты это сделала? Расскажи мне.

– Нет, я не стану, – с горечью ответила она. – Это не твое дело, и я не скажу тебе. Зачем ты спрашиваешь? Тебе наплевать.

– Нет, мне не наплевать, – раздраженно, почти грубо откликнулся он. – Когда это случилось? Это, по крайней мере, ты можешь мне сказать. – Его жесткий, холодный взгляд постепенно смягчился, сменившись просительным выражением.

– Недавно, – через силу сказала Эйлин. – Наверное, около недели.

– Как давно вы знакомы? – с интересом спросил он.

– Четыре или пять месяцев. Я познакомилась с ним прошлой зимой.

– И ты сделала это специально – потому что влюбилась в него или потому, что хотела сделать мне больно?

Каупервуд все еще не мог поверить, что она разлюбила его. Эйлин раздраженно повела плечами.

– Я сделала это потому, что хотела, а не из-за ненависти к тебе, – отрезала она. – Как интересно, ты сидишь здесь и строишь из себя следователя после всего, что сделал со мной!

Она оттолкнула тарелку и начала подниматься из-за стола.

– Минутку, Эйлин, – просто сказал он, отложив нож и вилку и глядя на нее, сидевшую напротив, через красиво накрытый, под шелковыми абажурами стол, уставленный серебром и севрским фарфором, фруктами и изысканными блюдами.

– Я не хочу, чтобы ты так говорила со мной, – продолжал он. – Ты знаешь, что я не мелкий простачок. Ты знаешь, что бы я ни делал, я не собираюсь ссориться с тобой. Я понимаю, в чем твои проблемы. Я понимаю, почему ты так ведешь себя и как ты будешь чувствовать себя потом, если продолжишь в том же духе. Что бы я ни сделал… – он помедлил, охваченный внезапным чувством.