Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Слабый шорох, раздавшийся в прихожей, спугнул сплетниц, но Эйлин слышала достаточно. Что ей оставалось делать? Как она могла узнать о новых женщинах, о которых она раньше вообще не слышала? Она сразу заподозрила Флоренс Кокрейн, так как знала, что эта служанка работала в семье Кокрейнов. А теперь еще и Сесили Хейгенин, дочь редактора, с которым они находились в самых теплых дружеских отношениях! Каупервуд целовался с ней? Да есть ли предел его двуличию, есть ли конец его изменам?

Дрожа от негодования, она вернулась в свою комнату, где размышляла и размышляла, должна ли она расстаться с ним, должна ли бросить обвинения ему в лицо или нанять новых сыщиков. Что хорошего это может дать? Ей уже приходилось пользоваться услугами сыщиков. Помогло ли это предотвратить историю со Стефани Плэтоу? Нисколько. Поможет ли это предотвратить другие измены в будущем? Скорее всего, нет. Очевидно, ее семейная жизнь с Каупервудом подходила к ужасному и катастрофическому завершению. Так больше не могло продолжаться. Возможно, она была неправа, отобрав его у первой миссис Каупервуд, хотя Эйлин с трудом могла поверить этому, ибо Лилиан Каупервуд совершенно не соответствовала ему. Но какое страшное возмездие! Если бы она была суеверна или религиозна, если бы она знала Библию (а она не знала), то могла бы вспомнить предсказание из Нового Завета: «Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить».

Действительно, неизменная склонность Каупервуда к связям с представительницами прекрасного пола и в будущем не могла не привести к самым неутешительным последствиям. После расставания со Стефани Плэтоу, жертвами его так называемой порочной натуры, – как сказали бы многие, – стали еще несколько женщин. Первой из них была очаровательная дочь такого достойного человека, как редактор Хейгенин, его самый искренний сторонник среди газетных кругов. Следующей оказалась дочь Эймара Кокрейна. По сути, грешником был не только он, поскольку он в равной мере выступал в качестве соблазнителя и соблазняемого.

Его отношения с Сесили Хейгенин завязались довольно просто. Будучи старинным другом семьи и частым гостем в доме ее отца, он увидел легкую жертву в этой «дщери желания». В то время она была жизнерадостной блондинкой примерно двадцати лет, весьма пышной и округлой, с большими васильковыми глазами и подвижным умом – куколкой, приятно забавлявшей Каупервуда. Когда она училась в школе, они шаловливо подшучивали над другом, и эти отношения продолжились, когда она возвращалась из колледжа на летние каникулы. В последние дни, когда Каупервуд регулярно сидел в библиотеке Хейгенина, где обсуждал с издателем и некоторыми журналистами свои планы, которые собирался представить общественности, он часто видел Сесили. Однажды вечером, когда ее отец уехал на заседание городского совета в связи с обсуждением очередных концессий, после обмена сочувственными и понимающими взглядами Сесили помахала перед лицом Каупервуда томиком нового романа, он в ответ ласково удержал ее руки.

– Вы не сможете так просто остановить меня, – шаловливо заметила она.

– Да нет же, смогу, – возразил он.

Последовала легкая возня, и не без содействии с ее стороны, заключил ее в объятия, так что ее затылок прижался к его плечу.

– Ну, что теперь? – поинтересовалась она, обернувшись и смерив его боязливым, но соблазнительным взглядом. – Вам просто придется отпустить меня.

– Да, но не сразу.

– Нет, придется. Отец может вернуться в любую минуту.

– Тогда давай его подождем. Ты стала чудесной красавицей.

Она не сопротивлялась, но продолжала испуганно, но и выжидающе смотреть на него. Он погладил ее по щеке, а потом поцеловал. Шаги ее отца могли положить конец мимолетному эпизоду, но с этого момента любое дальнейшее развитие их отношений было легко достижимым.

В отношениях с Флоренс Кокрейн, дочерью Эймара Кокрейна, его подход был несколько иным, но с таким же результатом. Эта девушка, в самом кратком описании, была блондинкой иного типа, чем Сесили, – хрупкой, нежной и мечтательной. В то время она была еще наивна, читала в основном Марлоу и Джонсона. Каупервуд, тогда энергично занимавшийся делами трамвайной компании Западной стороны, в ее глазах представал великим деятелем елизаветинской эпохи. Она была скромна, но внутренне бунтовала против навязываемого ей благонамеренного жизненного уклада и унылого мировоззрения. Каупервуд уловил ее настроение, душевно говорил с ней, заглянул ей в глаза и увидел желаемую реакцию. Ни старый Эймар Кокрейн, ни его безупречно респектабельная жена так ничего и не заподозрили.