Элизабет Арним - Колдовской апрель

– Любимая… Любимая… – шептал он, прижимаясь к ней.

– Муж мой, любимый, – шептала она в чистом блаженстве…

Бриггс, который вышел за несколько минут до гонга в надежде, что застанет в гостиной леди Каролину, был потрясен. Он предполагал, что Роуз Арбатнот – вдова, да он и до сих пор так думал, потому изумление его было огромно.

«Будь я проклят!» – подумал Бриггс совершенно ясно и отчетливо, поскольку шок от увиденного был настолько силен, что на мгновение он вернулся к утраченной было четкости восприятия.

Вслух же он, отчаянно покраснев, произнес:

– Ой, простите, простите… – и замер в нерешительности, размышляя, не стоит ли ему вернуться к себе в комнату.

Если б он ничего не сказал, они бы его и не заметили, но когда он попросил прощения, Роуз повернулась и посмотрела на него так, словно старалась вспомнить, кто бы это мог быть, а Фредерик посмотрел на него так, словно вообще его не видел.

А они, похоже, совсем не смущены, подумал Бриггс. Он явно не ее брат, ни один брат не станет так смотреть на сестру. Очень неловкая ситуация. И если им все равно, то ему далеко не все равно. Он расстроился из-за того, что его Мадонна забылась до такой степени.

– Это один из твоих друзей? – Фредерик обратился к Роуз, которая хоть и не сделала никакой попытки представить ему молодого человека, в неловкости замершего перед ними, однако смотрела на него с какой-то отстраненной добротой.

– Это мистер Бриггс, – сказала Роуз, наконец узнав его. И добавила: – А это мой муж.

Бриггс, пожимая протянутую руку, все же успел подумать о том, как удивительно иметь мужа, будучи вдовой, но тут прозвучал гонг, вот-вот должна была показаться леди Каролина, и он снова лишился способности думать – он мог только стоять и смотреть на дверь.

И немедленно в дверь в процессии, которая показалась ему бесконечной, вошли сначала миссис Фишер в своей вечерней кружевной шали и с брошью – увидев его, она разулыбалась, но, заметив незнакомца, снова посуровела; следом за ней мистер Уилкинс, вычищенный, выглаженный, причесанный и одетый так аккуратно, как не может быть вычищен и причесан ни один человек на свете, за ним, что-то торопливо завязывая на ходу, влетела миссис Уилкинс. И на этом все.

Леди Каролина запаздывала. Но где же она? Неужели она не слышала гонга? Может, стоит ударить снова? А вдруг она вообще решила не выходить к ужину…

Бриггс похолодел.

– Представь меня, – попросил жену, тронув ее за локоть, Фредерик при появлении миссис Фишер.

– Мой муж, – объявила Роуз, взяв его за руку. Лицо ее сияло.

«Наверное, это последний из набора мужей, – подумала миссис Фишер, – если только леди Каролина не вытащит еще какого-нибудь из рукава».

Но отнеслась она к нему благосклонно, потому что он определенно выглядел как муж, а не как кто-нибудь из этих, которые, выехав с дамой за границу, притворяются мужьями, на самом деле ими не являясь. Она высказала предположение, что, вероятно, он заехал за супругой, чтобы проводить ее в конце месяца домой, и заметила, что теперь дом, наконец, полностью укомплектован. «Вот теперь мы понимаем, – с улыбкой объявила она Бриггсу, – за что мы заплатили».

Бриггс механически ей улыбнулся – он еще способен был понять, что с ним кто-то шутит, но на самом деле не слышал ее и на нее не смотрел. К двери были прикованы не только его глаза, казалось, он целиком с нею сросся.

Представленный же затем мистер Уилкинс был само гостеприимство и обращался к Фредерику «сэр».

– Что ж, сэр, – сердечно начал мистер Уилкинс, – вот и мы, вот и мы… – и он пожал Арбатноту руку с понимающим видом, которого Арбатнот не понял, потому что он же не подозревал о надвигающихся неприятностях, а мистер Уилкинс глядел ему в глаза, стараясь взглядом передать мысль, что, мол, мы оба мужчины, всякое случается, и что в лице мистера Уилкинса Арбатнот обрел друга в беде – стойкого, добросовестного, надежного. Мистер Уилкинс заметил, что миссис Арбатнот весьма взволнована. Он еще никогда ее такой возбужденной не видел. «Что ж, я – тот, кто им нужен», – подумал он.

Приветствие Лотти было пылким. Она обеими руками схватила его за руку и, смеясь, обернулась к Роуз:

– Разве я тебе не говорила?!

Фредерик растерянно пожимал своими двумя руками ее руки.

– И что вы ей говорили? – спросил Фредерик, только чтобы что-то сказать. Он был сконфужен: они приветствовали его так, будто все, а не только Роуз, ожидали его приезда.

Рыжеволосая и взбалмошная, но очень приятная молодая женщина на его вопрос не ответила, но, судя по всему, была очень рада его видеть. Почему же она так необычайно рада его видеть?