Элизабет Арним - Колдовской апрель

Но как это восхитительно и как ново. Вот теперь она действительно может думать, никем не прерываемая. Как прекрасно, когда о тебе забывают!

Есть, однако, хотелось. Миссис Уилкинс, учитывая чрезмерное вчерашнее дружелюбие, могла хотя бы сообщить ей, что ланч подан. А она действительно была чересчур дружелюбна – по поводу того, где пристроить на ночлег Меллерша, ратовала за то, чтобы отдать ему свободную комнату, и вообще. Обычно Скрэп не интересовалась всяким обустройством – по правде говоря, она никогда им не интересовалась – так что могла по праву сказать, что ради миссис Уилкинс буквально прыгнула выше головы. А миссис Уилкинс даже не побеспокоилась, будет ли она обедать.

К счастью, хотя она и испытывала голод, она не возражала против того, чтобы пропустить еду. Жизнь полна трапез. Они отнимают массу времени, а миссис Фишер, увы, кажется, из тех, кто предпочитает затяжные трапезы. Она уже дважды ужинала с миссис Фишер, и каждый раз приходилось мучительно высиживать за столом, пока та медленно раскалывала бесчисленные орехи и потягивала вино такими маленькими глоточками, что, казалось, оно никогда не закончится. Наверное, неплохо было бы взять за обычай пропускать ланч, чай просить подавать сюда, и поскольку завтракала она у себя в комнате, то лишь один раз в день ей придется торчать в столовой и терпеть орехи.

Скрэп поудобнее зарылась затылком в подушки, скрестила ноги на парапете и вознамерилась думать дальше. Она сказала себе то же, что время от времени повторяла все утро: теперь я собираюсь думать. Но поскольку она никогда в жизни ничего не обдумывала, это было непросто. Удивительно, как трудно удержать на чем-то внимание, как странно разбегаются мысли. Решив в качестве разминки перед размышлениями о будущем обозреть прошлое, начав с поисков оправдания такого неприятного слова, как «мишура» – еще одной вещи, о которой она прежде совсем не задумывалась, – она почему-то переключилась на мистера Уилкинса.

Что ж, думать о мистере Уилкинсе было легко, хотя и не очень приятно. Насчет него у нее было нехорошее предчувствие. Мало того, что мужчина для их компании мог оказаться утомительным бременем, а, судя по тому, что она уже поняла, мистер Уилкинс непременно им окажется, так она еще и боялась – и страхи ее были рождены до ужасабогатым и неразнообразным опытом – что он начнет увиваться вокруг нее.

Такая вероятность, очевидно, не приходила миссис Уилкинс в голову, и она не собиралась ей на это намекать, нет уж, это слишком все осложнит. Оставалось надеяться, что мистер Уилкинс окажется чудесным исключением из чудовищного правила. Если так, то она будет до такой степени ему признательна, что может даже испытать к нему симпатию.

И все же предчувствия у нее были нехорошие. Что если он все-таки станет возле нее крутиться, и ей придется расставаться с ее прелестным верхним садом, и что, если из-за этого свет покинет забавное трепетное лицо миссис Уилкинс? Скрэп почувствовала, насколько сильно не хочет, чтобы такое случилось с лицом миссис Уилкинс, потому что еще никогда в своей жизни не встречала ни одной жены, вообще ни одной, которая была бы способна понять, что ей совершенно не нужен собственный муж. Нет, жены, которым не были нужны их мужья, встречались часто, однако это не мешало им впадать в негодование при мысли, что они могут понадобиться кому-то еще, а когда они видели, как ненужные мужья увиваются вокруг Скрэп, то предполагать, что они понадобились именно ей! Только подумать, что она мечтает их заполучить! От одной мысли, от одного воспоминания о подобных ситуациях на нее накатила такая тоска и усталость, что она снова уснула.

Проснувшись, она продолжила размышлять о мистере Уилкинсе.

Если мистер Уилкинс не окажется исключением, думала Скрэп, и поведет себя, как все остальные, поймет ли миссис Уилкинс, в чем проблема, или это просто испортит ей отдых? Она казалась сообразительной, но не утратит ли сообразительности в такой ситуации? Она казалась понимающей и способной заглянуть в чужую душу, но способна ли она заглянуть в душу мистера Уилкинса и понять его?

Опытная Скрэп была полна сомнений. Она переменила положение ног, она поправила подушки. Наверное, следует попытаться в оставшиеся до его приезда дни объяснить миссис Уилкинс – естественно, в общих чертах, намеками – ее отношение к этим вещам. Она может также подробно растолковать ей свою особенную неприязнь к чьим бы то ни было мужьям и причину своего отчаянного желания хотя бы на месяц остаться в одиночестве.