Валентин Курицын - В зареве пожара

— Погоди, брат, старик умрёт, тогда ты развернёшься вовсю.

— О-хо-хо-хо! Когда-то это будет. Супротив своих сверстников совестно. Взять бы, к примеру, хоть Звягинцевых… Петрушке Звягинцеву отец автомобиль купил. На машине теперь по улицам каждый день закатывает. А я своего насилу уломал, чтобы хоть костюм мне приличный справил. Мы, говорит, без моды жили, да деньги нажили. Нам, говорит, купцам, торговым людям, модные-то балахоны не по плечу. Обидно-с!

Мыльников вздохнул и наполнил рюмки.

— Ваш отец, собственно говоря, не представляет собой исключения из общего правила, — заговорил Косоворотов, глухо покашливая. — Большинство нашего провинциального купечества живёт серой, неинтересной жизнью… Да, не умеют жить… Губят лучшие силы души в мелких грошовых расчётах. Много и беспорядочно работают. Суетятся, трясутся над копейками… Во всём царит рутина, дедовские обычаи… Когда срываются с цепи, то много пьют… Шумно, безобразно пьют… Помню, служил я на Волге в бойком промышленном городке… Дом там один был недалеко от хлебной пристани. Стоял он в узеньком, глухом переулке. Сад кругом дома фруктовый и все постройки надворные были обнесены высоким забором с гвоздями… Богатому купцу, стотысячнику, принадлежал этот дом. Бывало, по вечерам любил я проходить по этому маленькому, тихому переулку… Ко всенощной звонят… Белые голуби на крыше воркуют… Из сада яблоками пахнет. И всегда на меня производил этот дом странное, гнетущее впечатление. Точно тюрьма какая-то. Ворота постоянно на запоре. Окна двойными рамами защищены… Идёшь, бывало, и думаешь: какая же должно быть скучная, тусклая, монотонная жизнь тянется за этими стенами.

— Да, невесёлая жизнь, — согласился Петров. — А впрочем, друзья мои, не будем омрачать нашу беседу такими не идущими к делу рассуждениями. Предпочтительнее выпить, закусить и вновь выпить… Не так ли?

— Сие резонно!

— Теперь вот по газетам читаешь, везде по всем городам раскачка пошла. Копошатся люди. Правды ищут, — тихо и неуверенно вставил Мыльников. — Что к чему идёт и понять невозможно. Опять же забастовки эти… Тятенька по этой причине весьма злобствует… Всё жидов да студентов ругает.

— Да, брат, именитому купечеству забастовки больно не по нутру. Приходится сокращать аппетит-то.

— Пожалуй, и в нашем богоспасаемом граде в скором времени что-нибудь разыграется. Среди железнодорожников волнение началось. Приказчики тоже книжки читают, об улучшении быта толкуют.

— В интересное время мы живём, — заговорил Косоворотов, задумчиво попыхивая папиросой. — В обществе какая-то смутная тревога, большие и радостные надежды. Все чего-то ждут, к чему-то прислушиваются. И откуда-то издалека, из самой гущи жизни, уже доносятся первые раскаты грозы. Мы увидим интересные события… Быть может, увидим революцию. Как знать!

— Я не верю в это, — вяло возразил Петров. — Слишком мы неподготовлены для такого переворота.

— Будущее покажет, — пожал плечами Косоворотов.

Разговор оборвался.

…Приятели прображничали в «Мавритании» до вечера.

Когда Мыльников, расплачиваясь по счёту, раскрыл бумажник, Васька Петров не вытерпел.

Фамильярно похлопал купчика по коленке и деланно беспечным тоном воскликнул:

— А кстати, дружище, не одолжишь ли ты мне рублей пять, ну три… Финансы мои совсем плохи.

Мыльников не замедлил исполнить эту просьбу.

— С нашим удовольствием. Берите-с. Для ровного счёта шесть рублей.

Простившись с Мыльниковым около подъезда номеров, Косоворотов с Петровым направились вдоль Набережной.

Оба они были порядочно выпивши.

— Вот видишь, Антон, как всё хорошо устроилось, — с лёгким оттенком самодовольного хвастовства начал Петров. — И сыты мы, и пьяны, да ещё и деньги есть. Нет, что там ни говори, а Колька Мыльников всё-таки славный парень! Да… Эх, а я-то такого дурака свалял. Надо бы мне попросить у него рублей десять. Что смотришь? Думаешь, не дал бы… Ну да, и за это спасибо. Идём, брат Антоний, в пивную. Зашевелились у меня деньги в кармане.

— А не будет ли на сегодня? Заложили ведь порядочно. Домой бы мне надо.

— Ну что у тебя дети малые плачут или боишься, что жена молодая соскучится. Полно — плюнь на это. Идём…

На углу переулка они натолкнулись на интересную сцену.

Около ворот склада торгового дома, компаньоном которого был старик Косоворотов, стояла кучка рабочих.

Они оживлённо толковали между собой, обсуждая какой-то инцидент.

Услышав, что рабочие упоминают имя его отца, Косоворотов невольно прислушался.