Мегги перешла из школы св. Филиппа на другое, более подходящее место. Обе девушки оставались друзьями. Они встречались на вечерних классах, вместе занимались и всячески поддерживали друг в друге надежды на будущее. Определенно они не знали, ни для чего им это надо, ни чего они, собственно, хотят. Одно они знали твердо: это то, что они жаждут учиться, знать и действовать.
Они часто беседовали о любви и замужестве, о положении женщины в браке. Мегги находила, что любовь — это цветок жизни, расцветающий внезапно, неподвластный законам, его надо рвать сейчас же, как найдешь, и радоваться кратким часам его существования.
Урсулу такой взгляд не удовлетворял. Ей казалось, что она все еще любит Антона Скребенского. Но забыть, что он оказался недостаточно сильным, чтобы признать ее, она не могла. Он отверг ее. Как же может она в таком случае любить его? А она любит. Как же может быть тогда любовь безусловной? Этому она не верила. Она думала, что любовь есть путь, средство, но не цель сама по себе, как это считала Мегги.
Пути любви избегнуть нельзя. Но куда он приведет?
Урсула была олицетворением радости, счастья и постоянства в противоположность Мегги, которая всегда была проникнута печалью и сознанием вечной смены вещей. Соприкосновение с жизнью давалось Урсуле тяжело; Мегги всегда оставалась сдержанной, обособленной, овеянной глубокой печалью, присущей ей всегда и во всем. В последнюю зиму работы Урсулы в школе св. Филиппа дружба обеих девушек дошла до точки перелома. В течение всей зимы печаль и сдержанность Мегги служили для Урсулы источником радости и горя. Мегги в свою очередь скорбела и радовалась, глядя на борьбу Урсулы со всем, что ограничивало ее жизнь. Потом обе девушки начали незаметно отдаляться друг от друга. Урсула перешагнула те формы жизни, в которых Мегги предстояло замкнуться навсегда.
Всю зиму Урсула жила сознанием, что с осени она будет учиться в колледже. Как только месяц заканчивался, она радостно срывала его страничку. Так прошли октябрь, ноябрь, декабрь, январь. И всякий раз она соображала, сколько еще оставалось до летних каникул. Ей казалось, что она шествует по кругу, где половина пути уже закончена. А там она будет на свободе, как птичка, выпущенная на волю летом, уже умеющая мало-мальски летать.
Впереди был колледж — широкий, непознанный простор. С вступлением в колледж, она перешагнет все грани, очерчивающие ее жизнь до сих пор. Отец ее тоже вступил на новое поприще. Они всей семьей покидали Кёссей.
Бренгуэн очень хорошо сознавал, как мало внутреннего значения придавал он своей профессии рисовальщика. Это было просто заработком, средством к существованию. Тесная физическая близость с Анной давала ему достаточно силы и живости для инстинктивной жизни. Когда ему дали понять, что он может подать заявление на место инструктора по ручному труду, только что открывшееся при Ноттингамском комитете по образованию, он почувствовал, что перед ним открывается простор, куда он может шагнуть из своей душной, замкнутой обстановки. Он послал заявление с приложением всех требуемых документов и стал с уверенностью ждать ответа. У него было что-то вроде веры в свою судьбу. Неизбежное утомление от ежедневной работы отразилось на его мускулах и наложило на его прежде оживленное лицо печать безжизенности. Пора было переменить работу.
Он был полон всевозможных предложений и обсуждал их совместно с женой. Она охотно соглашалась на перемену. Кёссей ей надоел; дом был слишком тесен для подрастающих детей, да и сама она чувствовала желание приложить свою энергию куда-нибудь вовне. Ей было около сорока, и материнство начало терять для нее свое обаяние. Ее тянуло принять участие в жизни наравне с подрастающими детьми. Ей было довольно безразлично, какая перемена наступит, лишь бы только она совершилась. Весь дом был полон брожения. Урсула была вне себя от возбуждения. Наконец-то ее отец займет определенное общественное положение, перестанет быть каким-то пустым местом. Он будет инструктором по преподаванию искусства и ручного труда в графстве Ноттингам. Это можно считать настоящим положением, и он достоин его, потому что он незаурядный человек.
Они переедут. Они покинут этот тисовый коттедж, ставший таким тесным для них. Они уедут из этого Кёссей, где родились все дети. Их знали там детьми наравне с остальными деревенскими мальчиками и девочками, независимо от перемен, отношение к ним оставалось неизменным. Урсула оставалась в их глазах все той же «Уртлер Бренгуэн». То, что она стала иной, то, что она должна была измениться, совершенно не учитывалось ими. Они чувствовали разницу, но приписывали это ее гордости и надменности. Они просто считали, что она задирает нос, и обижались, говоря, что нечего о себе особенно воображать. Они ее знают, она ведь выросла на их глазах.
Читать дальше