Дэвид Лоуренс - Радуга. Цыган и девственница. Крестины

— Нет, — ответила девушка, — я этого не знала.

Она чувствовала отвращение и неуверенность. Мистер Гарби, высокий, мужественный, с длинными усами, посматривал на нее с легкой коварной усмешкой, таившейся в глубине взгляда. Женщина продолжала вкрадчиво.

— О да, у него сильное сердечное недомогание с самого детства. Вот почему он иногда пропускает уроки. Бить его очень дурно. Он сильно болен сегодня, и на обратном пути я позову доктора.

— Кто остался с ним сейчас? — спросил коварно старший учитель.

— Я оставила с ним женщину, которая приходит мне помогать и умеет с ним обходиться. Но на обратном пути домой я зайду за доктором.

Урсула продолжала стоять тихо. Она чувствовала во всех этих словах неясные угрозы. Но женщина была так чужда ей, что она никак не могла воспринять того, что она говорила.

— Он сказал мне, что его избили, — продолжала женщина, — и когда я раздела его, чтобы уложить в постель, увидела, что все тело покрыто следами побоев, я могу показать их любому доктору.

Мистер Гарби вопросительно поглядел на Урсулу. Женщина грозила ей начать судебное дело за побои сына. Может быть, требовалось дать ей денег?

— Я высекла его, — сказала она. — Он создавал слишком много шума и беспорядка.

— Мне очень жаль, что он вел себя так, — возразила женщина, — но он жестоко избит. Я могу показать следы побоев любому доктору. И я вполне уверена, что вряд ли вы получите поощрение, если это станет известным.

— Я высекла его потому, что он дрался со мной, — сказала Урсула, жестоко страдая от того, что ей приходилось оправдываться. Мистер Гарби продолжал стоять все с той же иронической усмешкой в глубине взгляда, радуясь столкновению обеих женщин.

— Уверяю вас, мне очень жаль, что он плохо ведет себя, — снова начала женщина, — но я не могу представить себе, чтобы он заслужил подобное наказание. Я не могу послать его в школу, и не имею средств заплатить доктору. Разве учителям разрешается избивать детей до такой степени, мистер Гарби?

Старший учитель промолчал. Урсула ненавидела мистера Гарби с его бегающими хитрыми глазами. Жалкая женщина пыталась воспользоваться случаем.

— Для меня это большой расход, мне и так стоит больших усилий держать мальчиков в приличном виде.

Урсула продолжала молчать, уставившись глазами на асфальтовый двор, по которому носились грязные клочья бумаги.

— И я полагаю, что во всяком случае не разрешается бить таким образом ребенка деликатного сложения.

Урсула смотрела тупым взглядом на двор, как будто она ничего не слышала. Все решительно внушало ей отвращение, ей казалось, что она потеряла способность чувствовать и воспринимать.

— Я знаю, что он временами очень надоедлив, но я полагаю, что наказание было слишком сильно. По всему телу следы.

Мистер Гарби стоял безмолвный, неподвижный, дожидаясь окончания этого разговора с легкой иронической усмешкой. Он чувствовал себя хозяином положения.

— Он так болен. Я никак не могла послать его сегодня в школу. Он не в состоянии был поднять голову.

Никто ничего не ответил.

— Вы понимаете, сэр, почему он отсутствует? — спросила женщина, повернувшись к мистеру Гарби.

— О, да! — ответил он сурово и величественно.

Урсула ненавидела его за его победу и чувствовала к нему отвращение. Все внушало ей отвращение.

— Вам следует не забывать, сэр, что у него слабое сердце. Он очень болен, благодаря тому, что случилось.

— Хорошо, — сказал старший учитель, — я буду наблюдать.

— Я знаю, что он надоедлив, — теперь женщина обращалась исключительно к мужчине, — хорошо было бы, если бы вы наказывали его иным способом, минуя побои; он слишком хрупкого сложения.

Урсула чувствовала себя совсем расстроенной. Гарби держал себя настоящим повелителем, а женщина подличала перед ним, завлекая его, как ловят рыбу на удочку.

— Я пришла, сэр, объяснить его отсутствие в классе. Вы теперь поймете.

Она протянула руку. Гарби попрощался с ней с некоторым изумлением и неприязнью.

— До свидания, — сказала она, протягивая Урсуле руку в перчатке, пахнувшей духами. Она выглядела совсем неплохо, но своей вкрадчивостью внушала сильное отвращение.

— До свидания, мистер Гарби, благодарю вас.

Затем фигура в сером костюме и красной шляпе направилась через двор медленной колеблющейся походкой. Урсула чувствовала по отношению к ней жалость и отвращение. Она содрогнулась и направилась в класс.

На следующее утро Вилльямс оказался в классе. Он выглядел бледнее обычного и был чрезвычайно опрятно одет в обычный матросский костюм. На Урсулу он глядел с полуулыбкой, заискивающий и готовый сделать все, что она ему скажет. В нем было что-то, что заставило ее дрожать. Мысль о том, что она наложила на него свои руки, была ей ненавистна. Во время перерыва у школьных ворот она увидела мальчика лет пятнадцати, высокого, бледного и худого. Он поклонился, как джентльмен, но в нем было что-то льстивое и вкрадчивое.