Теперь она знала всех своих врагов в классе. Самым ненавистным для нее был Вилльямс. Это был ребенок, близкий к умственно отсталым детям, но недостаточно дурной, чтобы оказаться окончательно среди них. Он читал очень бегло и обладал быстрой сообразительностью. Но тихо сидеть он не мог, на впечатлительную девушку он производил болезненное и почти отталкивающее впечатление, как хитрый, лишенный красок выродок. Раз в припадке бешенства он кинул в нее чернильницей, несколько раз убегал из класса домой. Он хорошо был известен своими проделками.
Когда-то она отняла у одного из ребят гибкую палку и решила употребить ее при случае. Несколько дней спустя, за уроком сочинения она спросила Вилльямса:
— Зачем ты посадил эту кляксу?
— Извините, мисс, она упала с моего пера, — прохныкал он дразнящим голосом, который великолепно ему удавался.
Мальчики давились со смеху. Вилльямс был великолепным актером и мог очень тонко воздействовать на слушателей. Особенно умел он увлекать за собою детей, когда дело шло о насмешке над учителем или вообще какой-нибудь властью, которой он не боялся. У него было своеобразное чутье на этот счет.
— Тебе придется остаться и докончить другую страницу сочинения, — сказала учительница.
Это противоречило ее обычным понятиям о справедливости, и мальчик отнесся к этому заявлению насмешливо. В двенадцать часов она поймала его, когда он собирался выскользнуть.
— Сядь, Вилльямс, — сказала она.
Они оба сели. Он против нее, на задней скамье, посматривая на нее ежеминутно беглым взглядом.
— Разрешите, мисс, мне уйти, у меня есть поручение, — попросил он наглым голосом.
— Принеси свою тетрадку, — сказала Урсула.
Мальчик пошел за тетрадью и, возвращаясь, беспечно трепал ее по столам. К прежним страницам не прибавилось ни одной строчки.
— Ступай назад и напиши то, что следует, — сказала ему Урсула, и сев у своего стола, пыталась заняться проверкой тетрадей.
Она вся дрожала от волнения. И мальчик целый час просидел на своем месте, кривляясь и гримасничая. К концу срока он написал пять строчек.
— Сейчас уже некогда, — сказала Урсула, — но ты закончишь эту работу сегодня после уроков.
Мальчик пошел на свое место, выделывая самые развязные движения ногами.
Наступили послеобеденные уроки. Вилльямс поглядывал на Урсулу, а она чувствовала, как в ней усиливается напряжение, в ожидании предстоящей битвы. Она усиленно наблюдала за ним.
На уроке географии, пока она водила указкой по карте, мальчик все время прятал свою белесую голову под стол и тем привлекал к себе внимание остальных школьников.
— Вилльямс, — сказала она, собравшись с духом; для нее было очень рискованно говорить с ним сейчас, — что ты там делаешь?
Он поднял свое лицо, с глазами, обведенными кругами, и посмотрел на нее с полуулыбкой. Во всем его поведении было что-то ужасно бесстыдное. Урсула затрепетала.
— Ничего, — ответил он, предвкушая победу.
— Что ты делаешь? — повторила она, чувствуя, что задыхается от сердцебиения.
— Ничего, — ответил он наглым, умышленно комичным шепотом.
— Если мне придется еще раз сделать тебе замечание, я тебя пошлю к мистеру Гарби.
Это было бы козырем в руках мистера Гарби. Он был таким назойливым и вместе с тем неуловимым, так вопил, когда его наказывали, что в мистере Гарби вспыхивала гораздо большая ненависть к учителю, пославшему этого мальчишку, нежели к самому проказнику. Один вид его действовал на него болезненно. Вилльямсу это было хорошо известно. И он достаточно красноречиво состроил гримасу.
Урсула вернулась к карте, чтобы продолжать урок географии. Но в классе начался беспорядок. Поведение Вилльямса начало понемногу заражать всех. Она услышала позади себя шум схватки и внутренне содрогнулась. Если они все обратятся против нее, она будет побеждена.
— Пожалуйста, мисс, — послышался отчаянный призыв сзади.
Она обернулась. Один из тех учеников, которых она любила, выглядел достаточно плачевно в своем помятом и изломанном бумажном воротничке. Она ясно понимала, что жалоба была притворная.
— Ступай к доске, Райт, — сказала она, вся дрожа.
Пухлый мальчуган, не плохой, но довольно упрямый, медленно потащился к доске. Она продолжала урок, определенно видя, что Вилльямс делает гримасы Райту, а Райт отвечает ему тем же за ее спиной. Ей стало страшно. Она повернулась к карте и почувствовала, что теряет силы.
— Простите, мисс, Вилльямс… — раздался крик и мальчик на задней скамье встал с наморщенным от боли лбом и полунасмешливой, полузлобной по адресу Вилльямса гримасой. — Извините, мисс, он меня ущипнул! — И он отчаянно стал тереть свою ногу.
Читать дальше