Александр Ноубл - Мальчик с флейтой

Три женщины, двое детишек и сам Ван Никерк, мясник, собственной персоной столпились на пороге лавки. Тимоти так и видел лицо с поджатыми губами, когда одна из женщин во всеуслышание заявила:

— Да… полюбуйся, Тина, вот к чему мы идем! Что будет дальше, я спрашиваю? Я вам говорю, что ничего подобного раньше не было. И вы не должны им доверять. Это йо'бургский [14] Йо'бургский — йоханнесбургский. кафр, и вы еще увидите… Они еще принесут нам хлопот!

Тимоти инстинктивно чувствовал, что они сами не понимают, что их тревожит. Не понимал и он. Доктор Вреде мог бы объяснить так: «Со всеми их грехами это благонамеренные люди, живущие обычной жизнью, дабы оправдать доверие всевышнего. И они не дрогнут, что бы ни возложил он на них. Они открыли пустошь и превратили ее в сад цветущий, и бог увидел и нашел, что это хорошо. Всемогущий отвел и звездам и людям — каждому свое назначенное место. И это вечно и неизменно. И времена, и весь прогресс, и всякое слово в суждение и осуждение измеряются по этим мерам. Но время укрывает указательные столбы, и они, эти люди, заблудились на путях его». Нет, не то. Сейчас по ночам искусственные звезды смеются над расстоянием, и даль для них — ничто; холодный металл сияет ярко, как луна; на небе искусственные спутники, они доносят на Землю голос человека из чужих миров. Где же голос бога во всем этом? На Земле властвует машина индустрии, и бог, похоже, не в состоянии противостоять стремительной поступи коммунизма. И в Бракплатце африканский юноша может спокойно разгуливать по главной улице, одетый лучше, чем те, кто «выше» его. Как же им не страшиться того, что не доходит до их понимания? Не это ли причина всех страхов?

Тимоти не избежал бы замечаний в свой адрес, как бы скромно он ни держался. Он не похож на других. Этого достаточно. За ним нужен глаз. Хотя один или даже двое просто улыбнулись. Они по крайней мере смогли разглядеть гордость в этой подчеркнутой опрятности юноши. Старики еще не забыли, что чистота сродни благочестию. Чем чище будут содержать себя туземцы, тем ближе они будут к богу. Так по крайней мере казалось.

Тимоти захотелось пить. Он направился к греческой лавке. Все шесть столиков для белых были заняты. Черные должны были ждать у прилавка и стоять терпеливо, как скотина, для которой время не представляет никакой важности, пока не будут обслужены белые. Только тогда сам грек или его супруга поднимали глаза и удостаивали коротким: «А, парень?» В их голосе не было особой неприязни. Просто порядок очередности обслуживания должен соблюдаться. Так должно быть, и всегда так было.

Если б они нарушили закон, это вспоминалось бы потом за каждой чашкой кофе, на каждой ферме.

Тимоти машинально вошел и смешался с покупателями у стойки. Он снял шляпу, чтобы ни у кого не мелькнуло мысли о его неуважении к обществу. Он не забыл еще замечания, брошенного в его адрес у мясной лавки. Наконец дошла его очередь, и сам грек, не глядя, бросил ему привычное: «А, парень?»

— Доброе утро, мистер Мадзополус, сэр.

Грек вскинул голову на это необычное приветствие. Он до сих пор не получил никаких известий из Спрингса, и нервы у него были напряжены. Он бросил на африканца острый, оценивающий взгляд. Может, этот малый принес известие от Динамита? «Нет», — тотчас же установил он. Как ни трудно иногда читать на лице у африканцев, у этого оно светилось самым что ни на есть откровенным простодушием.

— А, парень? — спросил он на этот раз почти вежливо, не переставая изучать своего нового покупателя.

— Мистер Мадзополус, сэр, могу я попросить стакан воды?

Левантиец напряженно силился вспомнить личность этого парня. Он открыл бутылку минеральной воды.

— Могу я попросить соломинку, сэр?

Африканцы, как правило, пили прямо из бутылки.

Мадзополус подал ему две соломинки. Все стало ясно, когда молодой человек, видя, что его не узнали, сам представился:

— Сэр, я Тимоти, племянник Рози, что служит у доктора Вреде, сэр.

— А… — сказал Мадзополус.

Это лондонский мальчишка доктора Вреде. Ему, Мадзополусу, не мешало бы быть осторожнее. Миссис Ван Камп и миссис Бильон пьют кофе за столиком в углу, а миссис Ван Камп, собственно, движущая сила во всей этой истории со сбором средств на обучение черного таланта.

Поэтому он отодвинул от себя монету, положенную юношей на прилавок, и громко сказал:

— Не надо… Ты вернулся домой, эта бутылка будет за мой счет. — Он подумал, что это должно произвести прекрасное впечатление.