Александр Цыганков: Тростниковая флейта: Первая книга стихов

скромное ожерелье плеяд

пощёлкивает бусинками звёзд

северная корона размыкается

и увеличивается в размерах

звёздное вещество расплёскивается

корона превращается в ленточку

лента становится шире и тоньше

и закрывает ночные небеса

светящаяся вуаль падает на землю

и окутывает влюблённых

млечный путь раскручивает

КОЛЕСО БЕСКОНЕЧНОСТИ

Послушайте, какая высота!

Как шмель, жужжащий в колоколе слова,

Где утро на холодном берегу

Примеривало длинные одежды.

Слезинка, словно мамонт, по щеке

Текла себе тысячелетним руслом,

И бледный ангел лезвием кромсал

Страницы изумрудного тумана.

А между тем, расслаивая плоть,

Над изголовьем Эос восходила,

И запад Афродиту целовал,

Сжигая тень невидимой туники.

Поэма уподобится сверчку —

Подлестничной простуженной волынке.

Открою дверь и форму извлеку,

Пустив алмаз по уличной пластинке.

Чего желать, раз снова Новый год

И рубят лес досужие гвардейцы.

И наше время переходят вброд

Наместники, купцы, эпикурейцы…

И древним многоруким божеством

Нам явится какой-нибудь безбожник

И будет словно солнце, но потом

Окажется – он вовсе не художник…

И в такт вечерним трелям соловья

Вдруг дятел застучит по древесине,

И в общем шуме лестница моя

Разгонит молоточки в клавесине.

Но не вернут забытых и благих

Ни этот хор, ни музыка от Кришны…

В других не переделаешь других.

Я – для себя слагаю эти вирши.

И этот мир качается, как снег,

Поёт сверчок, и лестница не мыта.

Мне этой ночью снились: печенег,

Голгофа и я сам под аркой Тита…

Ясон, зови своих гребцов, не нам

Скорбеть о бренной славе мореходов.

Не боги внемлют нам, а мы богам.

Пусть век не тот, и нет уж тех народов —

Вперёд, Ясон, к высоким берегам!

Не ради славы, девы и руна

Какого-то колхидского барана

Влечёт нас непонятная страна

И манит из прозрачного тумана

Никем не покорённая Луна.

Пусть этот круг не впишется в квадрат

И не охватишь обручем два века,

Вперёд, Ясон, векам наперехват!

А время – не предел для человека,

И смертный перед ним не виноват.

Здесь все, Ясон, давно с ума сошли.

Один учёный варвар, или викинг,

Гонял в Эгейском море корабли —

Такой был шум: и диспуты, и брифинг…

Но он уже забыт и на мели.

Маршрут Арго, увы, неповторим.

Я не о том, я о другом походе.

Погибли Троя, Греция и Рим,

И будущее солнце на заходе,

Но горизонт всегда необозрим.

Пусть время перепишет сей рассказ

И разъяснит загадки Одиссея,

Достигнем и Колхиды… Но Кавказ

Давно похож на печень Прометея:

Поможет ли Медея в этот раз?

И мне, Ясон, уже не до руна.

И золота там нет, лишь кровь титана

Впитала опалённая страна,

Но бронзовую статую тирана

Ещё ночами золотит луна.

Ты помнишь, как один великий грек

Сжёг чей-то флот у стен родного града.

Был очень умным этот имярек:

Распад – есть отражение распада,

И в зеркале сгорает человек.

Но это так… Да и к чему пример?

Вода всегда предполагает рифы.

А в той стране не нужен волномер.

Там царские, Ясон, но всё же скифы,

Каких ещё не описал Гомер.

И эту пропасть будет лучше нам

Преодолеть не морем, а над морем.

Доверим полированным щитам —

И донное свечение утроим,

Пустив живое солнце по волнам.

Скрепив невидимые звенья,

Они прорвали сеть причин

И славят вольное движенье

В среде взволнованных пучин.

И радость позднего возврата,

Пусть стайных, но крылатых рыб,

На волнах красного заката

Пронзает солнечный изгиб.

А там, вдали, в прибрежных водах —

Искрящихся икринок рой!

Спаслись погибшие при родах,

И завершился вечный строй.

Но тем, кто жил в прицельном свете,

Ни в высь уйти, ни в глубину,

Они скользят, как свежий ветер,

И небо меряют в длину.