Кэтрин Хайд - Когда ты был старше

— Если бы так сделал, — сказала Анат, — если б ты только так сделал, то не был таким человеком, каким я тебя считаю. И тогда я бы не вернулась, ведь зачем пытаться сложить жизнь с человеком, способным пойти на такое?

— Жаль, что я не сильно похож на тебя. Бен сейчас ведет себя необычно. Мне это непонятно. Он по-настоящему тих. И приятен. Говорит, что все прекрасно. Поначалу мне казалось, что в нем что-то сломалось. Но я понаблюдал за ним, и не похоже, что он сломлен. Кажется, что он своего рода… доволен. Не знаю, что мне с этим делать.

— Может быть, он постиг, что то, из-за чего раньше срывался в гнев, не так уж и важно, как он думал.

— Может. Я даже думал, что, может, он потому закатывал сцены, что они действовали на маму. И на меня действовали. Зато, может, когда оказываешься среди безумных преступников, то для привлечения внимания к себе одних расхаживаний и слез недостаточно. Может, он сообразил, что не является центром вселенной.

— Ты уж не сердись, но позволь сказать, что ты с этим излишне мудрствуешь. Будь признателен. Надейся, что это надолго. Мне, честное слово, неловко тебя прерывать. Я бы с тобой всю ночь говорила. Только мне надо сберечь минутки на телефонной карточке. Мне нужно будет сообщить тебе…

Хотелось спросить: «Ты и вправду приедешь»? Только я был осмотрительнее. Не могла Анат такого обещать. Пообещала бы, если б могла. Было бы лучше, если бы такие мысли сидели бы у меня в голове до того, как она позвонит.

После того как мы попрощались, я вел машину еще несколько часов. Чтобы сидеть в тепле. А еще потому, что знал: все равно опять уснуть у меня не получится.

К тому времени, когда мы подъезжали к дому, опять стало почти темно. Бен опустил стекло в окошке и высунулся в него, крутя шеей, чтобы видеть высоченные здания, высившиеся над машиной.

— Никогда не видел таких высоких зданий, — признался он, говоря чуть громче, чтобы было слышно в потоке воздуха.

Я думал: «Погоди, ты пока Манхэттен не увидел». Но сам хотел, чтобы хорошие впечатления наваливались на него понемножку.

— Как они тебе?

— Они прекрасны. К чему требовать от них стать короче?

Я отпер три замка на своей двери, и мы вошли.

— Теперь это наш дом. Что скажешь?

Бен уже направился к рождественской деревне. Встал перед нею с открытым ртом. Я запер входную дверь. Обошел брата и воткнул вилку в розетку. Слышал, как он шумно и восхищенно втянул воздух, когда в окошках домиков зажглись огоньки.

— О маме мне напоминает, — сказал Бен.

— Ага. Мне тоже.

— Меня в сон клонит. Где я сплю?

— Я покажу тебе твою комнату. Я для тебя освободил свой кабинет. Надеюсь, будет хорошо.

— Мне надо будет жить в ней с кем-то еще?

— Нет. Целиком твоя.

— Тогда это прекрасно.

— Я и вправду должен извиниться за то, что у меня нет твоих вещей. Придется нам просто начать покупать все. Купим одежду и остальное, что нужно. Только вот. Давай покажу тебе, чем тебе придется обойтись сейчас.

Я провел Бена в его новую спальню, вторую комнату, бывшую до этого моим крошечным домашним кабинетом. Кабинет теперь стал еще крошечнее, разместившись в уголке моей спальни.

— В данный момент есть всего лишь надувной матрас на полу, но мы приобретем настоящую кровать.

Бен дотянулся рукой до матраса. Надавил на него, потом дал выпрямиться.

— Это прекрасно, — произнес он.

— У тебя здесь свой маленький полутуалет, я положил тебе мыло и зубную щетку. Еще там есть махровая варежка, ее можно использовать как мочалку, и полотенце для рук. Захочешь принять душ, придется пользоваться большой ванной комнатой в коридоре.

— Это прекрасно.

Бен стянул с себя джинсы с рубашкой и забрался в маленькую постель, которую я ему приготовил. В трусах и майке. Ноги у него свисали с конца матраса.

— Спокойной ночи, дружище, — произнес он.

— Надеюсь, спать тебе будет удобно.

— Тут и вправду тихо. Мне нравится, когда тихо.

На самом деле в Джерси-Сити ничуть не тише, чем на Манхэттене. Всю ночь слышны голоса людей на улице. Раздаются басы радио в машинах, медленно проезжавших мимо. Хлопанье дверей автомобилей. Завывания охранных сигнализаций.

Только уже через несколько секунд после того, как я выключил свет, Бен тихо похрапывал. Я еще даже не успел перестать смотреть на него и выбраться из его комнаты.

Это было на следующий день. Проснувшись, я нашел Бена сидящим за моим кухонным столом и поедающим свои хлопья на завтрак. Словно бы он жил здесь всю жизнь.