Лисандро Отеро - Так было. Бертильон 166

О Фабио даже ходил анекдот: будто бы он ответил своему брату, упрекнувшему его в том, что он женился на женщине, которая была в два раза моложе его и открыто ему изменяла, что обманут не он, а она, потому что это она, а не он, связалась со стариком.

Праздник удался, и Ана де ла Гуардиа была довольна. Все, кто именовался Аспуру, Бакарди, Крусельяс, Гомес Мена, Сарра́, Лобо, Фалья, Аскета, Энтриальго дель Валье, Карденас или Тарафа, собрались сегодня здесь. Правда, многие гости не носили столь громких имен, но со временем мечтали сравняться с их обладателями. Однако, чтобы подняться до этих людей, надо было за них цепляться. Или, как говорил Джонни Диас: «Надо вращаться в этих кругах». Потому что тот, кто сегодня в Яхт-клубе играл в кости с Флорентино Коссио, завтра в конторе мог продать ему страховку.

Карлос Сарриа направился к столику Аниты Мендоса; Даскаль с ним не пошел. Еще от бара он увидел Кристину: под руку с Алехандро она шла по газону, и сидящие за столиками здоровались с ними. Кристина сегодня хорошо выглядела. Эта женщина умела выглядеть до невероятности хорошо. В иные дни. Пожалуй, сегодня он с удовольствием побыл бы с нею наедине. Так что же все-таки — она или виски? Ведь если некрасивую женщину сдобрить виски, в итоге все равно приятно. Приятная женщина плюс виски не уступит привлекательной, а привлекательная плюс виски — просто не устоять. Кристина же отнюдь не безобразна, даже если не пить. Она красивая и приятная женщина. Надо будет позвонить ей на этой неделе, но сегодня не хочется, чтобы их видели вместе. Даскаль вошел в дом и сел на софу в гостиной.

Прекрасная Сесилия Агуеро вошла стремительно и почти повалилась на софу рядом с Даскалем.

— А я все-таки убежала!

— От кого? — спросил Даскаль.

— От этого зануды Тачо Гомеса, он преследовал меня. Ну и зануда!

— Да, все говорят.

— Здесь хорошо. А на улице уже становится прохладно. Не понимаю, как Фабио может там сидеть.

— Фабио — большой человек, — сказал Даскаль, — выдающийся общественный деятель. Тебе следует гордиться тем, что ты его жена.

— Ты думаешь? — улыбнулась Сесилия.

— Все так говорят.

— Не знаю. До того как мы поженились, я тоже так думала, но, с тех пор как я увидела такую вот жирную бородавку — она показала пальцем какую — у него на спине, я не могу относиться к нему серьезно. И потом, он носит длинные носки с подвязками. Ты носишь такие? — Сесилия наклонилась и приподняла штанину Даскаля. — Видишь? Ты современный человек.

— Ты ведь знала, на что идешь, когда выходила замуж.

— Но зато теперь меня уважают. Когда муж старше — он надежная защита.

— Что значит «уважают»?

— Не знаю, ну, когда здороваются, кланяются — и все такое. В общем, я это чувствую.

— Тебе нравится, что тебя уважают?

— Да, мне нравится, когда меня уважают солидные люди.

— А тебе хотелось бы, чтобы я тебя уважал?

— Нет, чтобы ты — не хотелось бы, — ты ведь такой же, как я. Мы должны не уважать друг друга, а вместе развлекаться…

— Ты и так достаточно развлекаешься, Сесилия.

— Иногда. Например, когда Фабио собирает в доме своих друзей-приятелей — скучища невозможная. Им всем по сто лет.

— В Теннис-клубе веселее, правда?

— Конечно, в Теннис-клубе гораздо веселее.

— В бассейне?

— Да где угодно. — Сесилия пропустила намек мимо ушей.

— А тебе бы хотелось, чтобы мы развлекались вместе?

— Конечно, если бы ты мне правился.

— А я тебе не по вкусу?

— Нет, но ты очень надменный.

— Как это надменный?

— Не знаю, но это чувствуется. Сколько раз я видела, как ты ходишь с серьезным лицом и даже не пошутишь. И потом, ты не мой тип мужчины.

Сесилия поглядела в сад и широко раскрыла глаза.

— Вон Тачо идет. Если он спросит, скажи, что ты меня не видел.

Сесилия Агуеро исчезла на террасе за шторой из бамбука, которая отделяла летнюю столовую.

Нет, это был не Тачо, а Джонни Диас, он подошел и сел на место Сесилии. Закурил сигарету.

— Тебе весело? — спросил он.

— Как всегда, — ответил Даскаль.

— А по-моему, здесь скучно, — сказал Джонни. В голосе глубокое сожаление. (Джонни Диас чувствует себя королем оттого, что он здесь, в доме Мендосы, но притворяется — этакая pose blasée [90] Пресыщенность (франц.) . , по его мнению, подобает светскому человеку.) Карлос Сарриа рассказывал Даскалю о Джонни: он вовсе не Джонни и у негр нет никаких оснований так называться. Дома его зовут Хуанито, он сын торговца с улицы Муралья и хочет пробиться в высший свет. Хуанито был членом клуба «Испанское казино», его часто приглашали в Яхт- и Билтмор-клуб. Но он никак не мог убедить отца, испанца, разбогатевшего на торговле шелками, попытаться вступить в какой-нибудь из фешенебельных клубов. Его часто упоминали в светской хронике, потому что он успевал бывать повсюду. По словам Танке Ордоньеса, Хуанито мечтал о том, чтобы завоевать положение в свете. Едва заговорили о предстоящем празднике в доме Мендосы, как Хуанито принялся надоедать Карлосу просьбами раздобыть приглашение и для него. Карлос заставил его две недели прождать. Но, не желая доводить жестокость до предела, в конце концов согласился. Нет, Хуанито был очень доволен тем, что он здесь, и тем, что он — Джонни. Даскалю вдруг подумалось, что этот Джонни — часть его самого, и он поспешил уйти от раздражавшего его двойника. Допив свое виски, он сухо простился с Джонни. И пошел к бару, чтобы налить себе еще.