Лисандро Отеро - Так было. Бертильон 166

Уж скоро год, как отец открыл, что Карлос активный фиделист, что он ежедневно рискует жизнью. От отца трудно такое утаить. Старик чувствовал приближение бури.

У него был большой опыт. При Мачадо он, Гильермо Эспиноса, тоже не бездействовал. Даже бомбу бросил однажды… Его не обманешь разными сказками! Он знал, как делаются такие дела. По мелочам догадывался, что Карлос участвует в борьбе. Это его загадочное молчание, настороженность. Эти вечерние прогулки, когда в городе никто не выходит на улицу после семи. Чтобы убедиться окончательно, он однажды осмотрел шкаф в комнате Карлоса и сразу же наткнулся на запертый ящик. Отец думал найти там листовки, какой-нибудь манифест или что-то в этом роде. Но нашел пистолет и две бомбы с фитилями. Он ужаснулся: все пропало! Парень с ума сошел! Хранить бомбы здесь, в шкафу! Надо с этим кончать. Он поговорит с сыном, заставит его унести все это из дома. Пусть даже придется признаться, что шарил без его разрешения в шкафу.

Однако тут же понял, что не сможет это сделать. Что он скажет сыну? Чтобы тот унес из дома бомбы и пистолет? Чтобы оставил революционную борьбу? А по какому праву? Разве он не знает, что Батиста — ненавистный диктатор? Разве не должен каждый честный человек бороться против этой продажной, преступной власти? Но даже если бы и хватило у него совести постараться отвлечь сына от борьбы, Карлос все равно не послушал бы его. Он будет продолжать свое дело, а отца сочтет ничтожеством, червяком! Лучше молчать и делать вид, что ничего не знаешь. Бомбы ставили под удар и его, хозяина дома. Он тоже получит свое, если нагрянет полиция. Но самое страшное, что сын подвергается смертельной опасности.

И отец молчал. Молчал, притворяясь, что ни о чем не подозревает. А в груди бушевал ад. Он даже жене не сказал ни слова. Пусть она продолжает жить в неведении, гордясь сыном, занятым, как она считала, лишь работой и учебой. В один несчастный день она все узнает.

Он не просил сына попытаться избежать общей для честной молодежи судьбы: страшной смерти и жестоких пыток палачей, более изощренных, чем палачи инквизиции. Молодежь должна рисковать. Именно молодежь. Но он, отец, не смеет так думать. Ведь это его сын. И он еще жив. Его сын…

Он тоже рисковал в свое время. Двадцать с лишним лет тому назад. Во времена диктатуры Мачадо он считал трусами и подлецами молодых людей, которые оставались в стороне от борьбы, отгораживались от происходящего. И своего отца он тоже презирал… Он ясно помнил все, что тогда случилось. Откуда-то старик узнал о его участии в борьбе и несколько дней уговаривал сына выйти из движения, уговаривал выбросить листовки, оставить руководство рабочими. Да, Мачадо тиран. (Хотя в сравнении с Батистой он просто святой.) Но народ Кубы нуждается, мол, в твердой, сильной руке, говорил отец. Иначе он ни на что не годен. Зачем же бороться?

Он не послушал отца. И тогда, исчерпав все доводы, старик ударил его, ударил за то, что он боролся за свободу. И это его отец, сам боровшийся в лесных отрядах против испанцев! Тогда он не понимал отца. Старики смотрят на вещи иначе, чем молодежь. Но годы ни для кого не проходят бесследно. А в те дни Гильермо ушел из дому и жалел лишь, что оставляет мать с трусом отцом… Судьба отца его больше не интересовала. Он презирал его всей душой. Сейчас было стыдно об этом вспоминать, но когда отец умер, он подумал, что лучше бы ему было умереть раньше. Он не хотел, чтобы его сын… Его сын!

Лучше всего было бы бороться вместе, вместе рисковать. Но он не мог. Слишком горек был его собственный опыт. Что принесли с собою те, кто кричал тогда: «Революция! Революция!» Правительства Грау Сан-Мартина и Карлоса Прио. Сотни новых богачей. Но уже не было в живых ни Гитераса, ни Чибаса. Чтобы бороться с воодушевлением и стойкостью, надо верить тем, кто руководит борьбой.

И еще вмешательство американцев. Нет, не может быть на Кубе хорошего правительства, то есть правительства, которое избавит страну от ее извечных проблем: безработицы, безземелья крестьян, власти монополий, зависимости от доллара, от сахарной монокультуры. А земля и монополии принадлежат американцам! Это они сделали Батисту Батистой. Прогулки верхом, улыбки… Кончилось все это диктатурой. И лишь потому, что Гитерас снизил плату за электричество, установил для рабочих крупных компаний восьмичасовой рабочий день, хотел управлять как следует… И самолеты Батисты, отбомбив лагеря повстанцев в Сьерре, приземляются теперь на военно-морской базе американцев, чтобы тотчас подняться с новым грузом бомб. Оружие Батисты — американское. А это значит, что еще неизвестно, каким будет правительство, которое создаст новая революция.