Лисандро Отеро - Так было. Бертильон 166

— Разумеется.

— Мы не коммунисты, хотя Батиста утверждает обратное. Но нам необходима помощь всех трудящихся, к какой бы партии они не принадлежали. Создан Национальный объединенный рабочий фронт [124] * Национальный объединенный рабочий фронт — создан в октябре — ноябре 1958 г. В него вошли рабочие лидеры Движения 26-го июля и представители Народно-социалистической партии. Затем в него влились рабочие фракции буржуазных партий: Партии ортодоксов и Организации аутентиков. Вскоре после победы революции профсоюзное движение в стране было полностью реорганизовано и НОРФ ликвидирован. . Он ширится. Мы хотим, чтобы в нашу борьбу включились настоящие рабочие лидеры. Мы должны вырвать у Мухаля руководство трудящимися.

Глаза негра блестели. На лице не осталось и следа усталости.

— Я в полном вашем распоряжении, — сказал он. — Партия мне поручила помогать вам.

— Отлично.

Человек из Гуантанамо, казалось, был чем-то обеспокоен. Он отбросил сигару, взглянул на наручные часы, негр тоже машинально перевел взгляд на соборные куранты. Было четверть четвертого.

— Сегодня я видел, как солдаты убили четверых парней, — сказал негр.

— Очевидно, это были ребята из Марти, — предположил его собеседник.

Полузакрыв глаза, сжав толстые губы, негр тихо продолжал:

— Там было примерно триста солдат, и выпустили они тысяч пять пуль. Я уверен, что ребят застали врасплох и они не разу не успели выстрелить. Солдаты хотели просто убить их и еще больше запугать население.

— Ясное дело…

— Около двадцати мужчин, спасаясь от пуль, бросились на пол рядом со мной, уже не говоря о женщинах. Как вы это расцениваете?

Человек из Гуантанамо изучал его лицо, стараясь понять, к чему тот клонит.

— Спасались от выстрелов? Ну, а что еще можно было сделать в вашем положении? Ведь у вас не было оружия…

— Двадцать мужчин, столько же женщин. И это только в одном месте. А сколько еще людей лежало в других местах? Солдат было триста. Нас тысячи. Мы лежали, уткнувшись в землю, в то время как триста солдат убивали четверых юношей! Если бы мы были организованы, мы могли бы спасти ребят, забросав врагов камнями. Как вы считаете?

Гуантанамец открыл было рот, но негр продолжал:

— Это страшно. Таких вещей нельзя допускать. Вовлекая массы в революцию, надо выдвинуть ясные и конкретные лозунги, чтобы народ верил в то, что плоды пожнет он, именно он. Люди руководствуются своими интересами. Без конкретных лозунгов, без методов борьбы, без ясной программы…

— Лозунг есть! — пылко прервал его собеседник. — Этот лозунг: «Долой тиранию!» Метод борьбы — партизанский, а программа — Свобода! Всеобщая забастовка — вот лучшее оружие в этой борьбе.

Негр возразил, не повышая голоса:

— Но ведь надо ясно представлять себе и первые результаты борьбы…

— Какие результаты могут быть более ощутимы, чем свержение Батисты?

— Только тем, что ребята дают себя убивать, Батисту не свергнешь.

— Свободу завоевывают кровью!

Негр ожесточенно тер лоб рукой, будто это могло помочь ему понять собеседника.

— В революции главная сила — живые, а не мертвые. Мертвые могут служить знаменем, чтобы вести вперед живых. Революции не помогает вид мертвецов, брошенных в кузов грузовика.

Новый знакомый слушал его с блестевшими от возбуждения глазами.

— Вы не мальчик, вы должны это понять, — убеждал негр.

Гуантанамец снова взглянул на часы и, покачав головой, встал.

— Извините, — сказал он тихо. — Извините, но у меня еще одно свидание. Мы о многом еще должны поговорить, и мне приятно было спорить с вами. Очень жаль, что мне пора идти. Поверьте, для меня формальные моменты не главное. Завтра мы снова встретимся. Приходите, пожалуйста, к девяти часам в баптистскую церковь в районе Суэньо. Вы хорошо знаете город?

— Да.

— Ну и прекрасно. Спросите сеньора Валентина.

Гуантанамец дружески протянул руку. Поднявшись, негр ответил на пожатие. Глаза его погасли, лицо снова осунулось.

— Завтра, — неуверенно протянул он. — А если этого завтра не будет?

Гуантанамец пожал плечами и еще раз встряхнул руку негра.

— Тогда будем считать, что нам не повезло, — ответил он и, повернувшись, быстрым шагом пошел по аллее. Усевшись снова на скамью, негр долго смотрел ему вслед.

В комнате после ухода солдат все было перевернуто вверх дном, вещи разбросаны, на полу осколки и черепки.

Старушка накинула на плечи черную шаль, собираясь выйти на улицу. Она не причесалась и была все в том же старом сиреневом платье с жирными пятнами.