Олдос Хаксли - Эти опавшие листья

«Борт о борт корабли качаются на водах
пролива.
По ним мостом дорога пролегла к величию
Для Цезаря, сидящего в седле породистого
пегого коня,
Летит он, возглавляя кавалькаду сподвижников
своих.
Их опьяняет молодая кровь, и жажда славы
гонит их вперед,
А волны блещут отблесками солнца в глазах
отважных.
Копытами стучат их скакуны по палубам,
как по окрестным скалам,
Которые вершинами своими закрыли неба
синеву. Ни облачка.

Но на небе вальсируют сегодня боги под
музыку морских ветров,
И добродетели им составляют пары.
Храм Весты на брегу
Кружится в танце тоже, позабыв свое
предназначенье быть
Невинности пристанищем, спешит принять
участье в торжестве.

Сжимая кадуцей в деснице и крылышками
шпоры заменив,
Богоподобный Цезарь молодой летит, летит
к победе над врагами,
И, озирая моря синеву, пронизывающим
взглядом видит все.
Приветствует ликующее братство моряков,
благодарит за помощь.

А берег тоже полнится народом, когда, с моста
на землю соскочив,
Заканчивает Цезарь путь свой славный. Народ
смеется, город в торжестве,
И головы, и головы повсюду встают повыше,
чтобы все увидеть,
Теснят друг друга и слетают вниз, и падают
в пучину.

По спирали нисходит с неба красота сама,
чтоб символично
Отразиться молнией в богах: в Юпитера
могучем торсе и
В изящнейшем бедре Юноны дивной, скользит
по Марсову щиту
И заставляет добродетели сверкать особо ярко
в их волшебном танце.

Но замирает аллегория спирали, когда
вздымает Цезарь руку вверх,
Повелевая. Все каменеет перед ним тогда.
И житель городской,
И даже красота, свою уместную причастность
исчерпав, спешит исчезнуть,
Промелькнув незримо в последний раз вдоль
борта кораблей».

«Темнота и воздух ароматами пропитан.
Прикоснись к щеке, погладь по волосам.
И нежно я ласкаю пальцами сокровища
Твоей красы, о, Спорус!
Луна сияет спелым яблоком на древе,
И светлячки мерцают в виноградниках
Как звездочки на этом дивном небе,
То загораясь, то вдруг угасая. Непрестанно
Бьет струями вода в фонтанах. Соловьи поют.
Но время убегает прочь, показывая тщету
Любви греховной. От христиан лишь пепел остается.
Их смелые сердца мертвы, сгоревшие в кострах.
И ты, мой милый Спорус, ты и я,
Мы тоже скоро умереть должны. И мы умрем».

«Сквозь смутный христианства свет
Прозрел я неземную яркость глаз твоих,
Увидел бледность красоты твоей,
Расцветшей примулой в ночи.

Бесцветно все во тьме, но можно поклоняться Богу,
Который сам пошел на медленную смерть, чтобы
Не выпало страдать в такой же мере другим,
Кто принял боль вселенскую один в единый день,

Боль человечества всего сошлась тогда
В одном лишь теле и одном печальном сердце.

А желтый мрамор ровен, как воды поверхность,
Из него возводят мне дворец златой, где
Мраморные боги спят, спрятав свою мощь,
Зато разнузданно пируют дщери париев.

И восковые олеандры, и роз бутоны,
И винограда гроздья, и спелый персик —
Вся красота, к которой прикасаюсь и пробую,
Я словно ею становлюсь и сам.

Корабль пошел ко дну, с ним мать моя,
Я сочетался браком и избран был в мужья.
А старый Клавдий, горе-император, почил,
И Сенека истек с ним медленною кровью.