Олдос Хаксли - Маленький Архимед

Семья Хаксли выдвинула ряд ученых и литераторов, начиная с знаменитого естествоиспытателя Томаса Генри Хаксли (Гексли) (1825-1895), геолога, зоолога, палеонтолога, антрополога — ближайшего соратника Дарвина, горячо отстаивавшего и развивавшего эволюционную теорию. Один его внук, Джолион Хаксли, принадлежит к числу видных современных биологов Англии. Другой, Олдос Хаксли (1894-1963), стал одним из крупнейших английских писателей XX века.

О. Хаксли прошел сложный творческий путь, полный кризисов и философских исканий, но в литературе он остался как сатирик-реалист, острый наблюдатель нравов, так и не примирившийся с лицемерием и жестокостью буржуазного общества. К числу лучших его произведений, помимо переведенных на русский язык романов «Шутовской хоровод» и «Контрапункт», относятся рассказы, написанные в годы, когда писатель жил в Италии, — 1923-1930. Один из этих рассказов, посвященный трагической судьбе гениального мальчика, гибнущего в буржуазном мире, мире эгоизма, жестокости и корысти, мы предлагаем вниманию читателей. Рассказ печатается с незначительными сокращениями.

Прекрасная природа — вот что в конце концов решило наш выбор. У дома, правда, были свои недостатки. Он был без телефона и стоял далеко от города. Цену запросили непомерно высокую, и канализация находилась в самом плачевном состоянии. В ветреные ночи, когда стекла отчаянно дребезжали в рамах, так, что казалось, будто едешь в скверном автобусе, электрическое освещение по какой-то таинственной причине гасло, и мы оставались в звенящей темноте. Ванная комната была отличная, но электрический насос для подачи дождевой воды снизу, из цистерны, не действовал. Источник питьевой воды осенью неизменно высыхал. А хозяйка была лгунья и вечно нас обманывала.

Но все это мелкие неудобства, которые встречаются в каждом наемном доме по всему миру. А в Италии их и вовсе не стоит принимать в расчет. Мне попадалось множество домов, где наряду с этими недостатками была еще куча других, и притом ничто их не искупало, в то время как к нашему дому с южной стороны прилегал сад, весной и зимой была терраса для прогулок, а в летний зной в больших комнатах всегда стояла прохлада; к этому стоит прибавить еще горный воздух, отсутствие москитов и, наконец, прекрасный вид, открывавшийся взору.

Ах, что это был за вид! Вернее, целая череда видов. Ведь они менялись каждый день!

Но переменчивая красота этого простора при всем том какая-то очень домашняя и уютная, и это делает его, во всяком случае в моих глазах, самым лучшим местом для жилья. Ибо, несмотря на крутые горы, обрывы и глубокие долины, главное в тосканской земле — это ее обитатели. Это они обработали здесь каждый клочок, который можно обработать, их домами густо усеяны склоны холмов, не говоря уже о долинах, которые просто перенаселены. Живя в одиночестве, на вершине горы, вы отнюдь не пустынножитель. Следы человека видны повсюду, и земля — вы с удовлетворением отмечаете это, — земля покорная, укрощенная, очеловеченная, принадлежит ему здесь века, тысячелетия.

Для меня дом на вершине был идеальным жилищем. Ибо здесь, в безопасности, среди очеловеченного пейзажа, мы тем не менее жили одни и могли проводить время в полном уединении.

Наши ближайшие соседи физически, так сказать, находились совсем рядом. Их было две семьи, и жили они чуть ли не в нашем же доме. Одна из этих семей — крестьянская — занимала примыкающее к вилле длинное низкое строение, часть которого служила жильем, а часть была отдана под различные службы — конюшни, амбары, коровник. Другими нашими соседями периодически, так как они бывали лишь наездами, да и то при безупречной погоде, следует считать владельцев виллы, которые оставили себе меньшее крыло огромного Г-образного дома.

Странная это была пара. Старый муж, седой, анемичный, едва державшийся на ногах, лет не менее семидесяти, и синьора, сорокалетняя толстуха невысокого роста, обладательница крошечных рук и ног и пары больших, очень черных глаз, которыми она работала с искусством прирожденной актрисы. Ее энергия, если бы ее возможно было обуздать и направить на полезную деятельность, снабдила бы электричеством целый город. Физики толкуют об извлечении энергии из атома; они добились бы куда большего, если б нашли способ пустить в ход огромные запасы жизненной силы, которые аккумулируются неработающими женщинами сангвинического темперамента и по причине несовершенства нашей социальной и научной системы проявляются в формах весьма прискорбных: эти дамы вмешиваются в чужие дела, устраивают истерики, мечтают о любви и заводят любовников — словом, изводят мужчин до такой степени" что те совершенно теряют работоспособность.