Олдос Хаксли: Эти опавшие листья

– Как съездили в Рим? – поинтересовался Кэлами. – Понравилось?

– В меру, – сдержанно ответил Челайфер.

– А мисс Элвер? – Он считал, что вежливее обратиться с этим вопросом к мистеру Кардану.

Тот вскинул на него взгляд.

– А вы ничего не знаете? – спросил он.

– О чем?

– Она умерла. – Лицо мистера Кардана мгновенно застыло.

– О, мне очень жаль, – пробормотал Кэлами. – Я действительно ничего не слышал об этом.

Он решил, что тактичнее будет не рассыпаться в дальнейших соболезнованиях.

– С этим трудно смириться, – произнес мистер Карадан, – как долго не медитируй и не созерцай свой пуп.

– Что именно? – уточнил Кэлами.

– Смерть. Вам никуда не деться от факта, что в конце концов плоть всегда берет верх над духом и выдавливает из него жизнь, а человека порой превращает в стонущее от боли и ничего уже не соображающее существо. И если плоть больна, то и дух заболевает. В результате плоть гибнет и разлагается, а вслед за ней, как я полагаю, дух разлагается тоже. И тогда наступает конец всем этим вашим пупковым медитациям и сопутствующим обрядам, вере в Бога, в справедливость и в спасение души.

– Вы правы, – кивнул Кэлами. – Только я не понимаю, что это меняет…

– Как, для вас это ничего не меняет?

Кэлами покачал головой.

– Но мы же не ищем спасения в мире ином, потустороннем. Мы пытаемся найти его в этом мире. Человек ведь не потому должен вести себя здесь прилично, чтобы после смерти ему выдали лиру и пару крылышек. И даже не за вечное блаженство посреди правды, добра и красоты. Если ты хочешь спасения, то оно возможно только здесь и сейчас. Царство Божие заключено внутри тебя, уж простите за банальную цитату, – добавил он, с улыбкой поворачиваясь к Кардану. – Поиски этого царства в себе сейчас, при этой жизни – вот к чему стремится человек, ищущий спасения. Загробная жизнь, вероятно, есть, а может, ее нет; не в этом суть дела. Горевать из-за того, что душа сгинет вместе с телом – в этом есть нечто средневековое. Средневековый теолог возмещал себе свой пугающий цинизм по отношению к этому миру, ожидая с поистине детским оптимизмом продолжения жизни в мире ином. Грядущая справедливость должна была компенсировать ему омерзительное и страшное настоящее. Отнимите веру в потустороннюю жизнь, и человек останется один на один с этим ужасом без шанса на нечто лучшее, на избавление от тягот.

– Верно отмечено, – вставил Челайфер.

– Если принять средневековые воззрения, – продолжил Кэлами, – то перспектива представляется страшной. Но индийцы – а, если уж на то пошло, то и сам основатель христианства – дали нам возможность все исправить, снабдили доктриной спасения еще в этой жизни, безотносительно к тому, что с нами станет потом. И каждый может прийти к спасению своим путем.

– Рад такому признанию, – сказал мистер Кардан. – У меня были опасения, что вы объявите единственно возможным способом питание исключительно салатными листьями и созерцание наших пупков.

– Между прочим, я почерпнул свои сведения из того же авторитетного источника, на который ссылались однажды вы сами, – со смехом заметил Кэлами. – Сколько их? Восемьдесят четыре тысячи, не так ли? Я имею в виду различных путей достижения спасения.

– Точная цифра, – согласился мистер Кардан, – но гораздо больше способов попасть в объятия к дьяволу. Однако все это, мой молодой друг, не облегчает и не делает менее отталкивающим процесс, когда у человека сначала мозги съезжают набекрень, а потом он умирает, и его поедают могильные черви. Несомненно, есть возможность спасения в нынешней жизни, но только спасение это не помогает избежать страданий конца, когда даже спасенная душа вынуждена подчиниться неумолимым приказам тела. Предположим, я спасен, потому что жил в духе истинной морали и добродетелей последние полвека с тех пор, как достиг сознательного возраста. Так что же у меня от этого меньше причин огорчаться, предвидя, как через несколько лет я превращусь в дряхлого имбецила, слепого, глухого, беззубого, безумного, уже ничем не интересующегося, частично парализованного, отталкивающего для окружающих – и так далее по каталогу Бертона? Если моя душа в рабстве у медленно гниющего тела, то какой же тогда смысл спасать ее?

– Спасение принесло бы вам облегчение именно в те пятьдесят лет здоровья и процветания, – произнес Кэлами.

– Но я-то речь веду о годах нездоровья, – напомнил мистер Кардан, – когда дух бессилен перед велениями тела.